Сороковник. Книга 4

— Виташа? Он тот ещё маг, просто ты видела самую безобидную его ипостась. Твой… — Мага на миг сбивается, но вдруг его ладони оказываются под блузкой и начинают исследовать моё тело. — Твой Васюта, — шипит сердито, видимо, на миг взревновав, — тоже с виду был добродушным трактирщиком… Мы займёмся делом, в конце концов, или нет? — Я едва не сваливаюсь с его колен, ахнув при особо чувственном поглаживании, и он со смешком меня поддерживает. — Да и кто тебе сказал, что нас будет шестеро? Спасение миров — не для одиночек. Будет Совет, будет Симеон, стихийники… Всё, успокоилась? Ну-у, Ива-а…

— Подожди, а если кто пройдёт мимо? Или услышит? — шепчу, поддаваясь. — А вдруг тут поблизости кто-то из этого, как его… резерва?

— Из охраны? Звезда моя, я же не новичок какой-то, над нами давно уже полог. Просто он над беседкой, чтобы тебя не тревожить. Ну же…

А потом, спустя часа два, когда мы, уставшие и пересмеивающие, тишком, дабы не потревожить покой уснувшего замка прокрадываемся к Магиной обители и открываем дверь, и супруг затепляет свечи… Я фыркаю, еле сдерживаясь от смеха.

Потому что в его постели — теперь уже нашей, супружеской — мирным сном почивают Машка с Сонькой, а у них в ногах дрыгают во сне лапами с тёмными подушечками щенки. Бедняги. Пришли пожелать нам спокойной ночи, возможно — наговориться с перед отъездом, да не дождались. Может, и Николас умотал их своими фокусами…

— Не буди, — шепчет суженый, — нам и так хватит места.

Не могу удержаться от хихиканья.

— Ты как знал…

— Не знал, более того, скажу честно — хотел здесь продолжить. Но всё равно, Ива, мы не в обиде, нам досталась прекрасная беседка, замечательная беседка… Лучшая в мире. Вернусь — обязательно её проведаю, вместе с тобой.

… Я просыпаюсь, когда небо за окном едва начинает светлеть в предвкушении рассвета. Мага накидывает свой знаменитый Ван-Хельсинговский плащ, быстро прохлопывает карманы, проверяя, всё ли на месте…

— Без меня! — сердито шепчу, выпрыгивая из кровати. — Как ты мог! Я же хотела вас проводить!

Он прикладывает палец к губам, глазами показывая на спящих дочек. Перехватывает меня, босую, затягивает под плащ, обнимая.

"Не хотел будить", — отвечает мысленно, без тени раскаянья. "Ива, да что тут такого? Я же не на войну собрался, через несколько дней вернусь. А тебе надо высыпаться как следует. Ну, Ива… Не люблю долгих проводов. Иди, спи".

А сам не размыкает объятий. Целует меня в лоб.

Тягостное предчувствие камнем ложится на сердце. И так ощутимо, что невольно прикладываю руку к груди.

"Что?" — требовательно спрашивает Мага. "Ива, что ты почувствовала? Почему побледнела?"

Оглядываюсь на детей. Отчего-то уверена, что с супругом ничего не случится, а вот с оставшимися… Нехорошо мне.

"Мага, помнишь, у меня было охранное кольцо? То, что в пещере выручило?"

"Ива, здесь, в замке безопасно. Мимо наших рыцарей и комар не проскочит".

"Мне что-то неспокойно. Ты можешь поставить детям дополнительную защиту? У тебя ведь всегда в запасе кольца, я помню".

Он медлит с ответом, издалека вглядываясь в спящих чад.

"Собственно, усиливать там нечего. У них остались амулеты на запястьях, да ещё по кольцу от Ника. И кое-что я сам навесил, было дело… Просто сейчас тебя может взволновать малейший пустяк. Не придумывай мифических бед. Живи, отдыхай, жди нас. Мы всегда возвращаемся, когда нас ждут".

Вздохнув, обнимаю его сильнее.

"Несколько дней?"

"Максимум неделя. Это при условии, что придётся всё же строить Лабиринт".

"Зачем он? Я так и не поняла…"

"Сеть разветвлённых тоннелей, объёмистая, полная отводов-порталов во все уголки Гайи. Чтобы смягчить ударную волну энергетики Рая и перенаправить равномерно по всему нашему миру".

Трансформатор, вот он что. Как у нас — постоянный ток преобразуется в переменный и разносится по проводам в тысячи и тысячи квартир, ослабленный и вполне годящийся для бытового… волшебства.

"Умница. Какая ты у меня понимающая…"

"Мага… До сих пор не верю, что у нас с тобой получилось. Почему?"

"Наверное, потому, что я однажды умер… Всё, зовут. До встречи, моя маленькая жёнушка. Ма-аленькая…"

И тут уж я не возражаю против "маленькой", ибо для того, чтобы поцеловать меня в губы, ему приходится изрядно пригнуться.

Так мы и расстаёмся. Присаживаюсь на край постели и осторожно трогаю Машкино запястье. Оно до сих пор перевязано белой атласной ленточкой, выплетенной однажды их косы. Вот оно что…

Это же они деда с Ником к себе привязали, провожая на войну, чтобы те вернулись, целы и невредимы! Выходит, господа некроманты не растерялись — и сделали привязку взаимной? Впервые меня не раздражает их привычка держать всё под контролем. Сердечная мышца утихомиривается. Нет, в самом деле, с чего это я вдруг завелась?

Успокоившись, ныряю под одеяло. Я не стану махать платочком из окна, потому что окна комнаты выходят совсем не на ту сторону, в которую вот-вот тронется кавалькада. Я не буду припадать к мужниной груди у всех на виду и ронять слёзы. Хочет уехать спокойно — пусть едет, и помнит при этом, что у жены, наконец, всё в порядке. Второго Рахимыча не предвидится. Точно.