Сороковник. Книга 3

Все трое, поклонившись, усаживаются. Слева от них поднимается ещё одна троица — в блестящих латах, отполированных до блеска, в белых плащах.

"Орден паладинов", — прорывается мне в ухо голос Акары. Она помнит своё обещание. — "Сэр Арктур, Архимаг, с ним — сэр Джонатан, отец твоего наставника и сэр Гай". Ага, а мой наставник, очевидно, в их табели о рангах занимает ступеньку ниже, и здесь присутствует только в качестве приглашённого.

— У нас четверо погибших на поле боя от файерболов, предательски пущенных с тыла, — мрачно говорит паладин со звёздным именем. — Одни из лучших! На территории города — штурм нашей Академии с участием огневых магов и горных троллей. Шестеро погибших, увы, регенерации не подлежат. Пятеро серьёзно ранены, срок реабилитации предстоит достаточно долгий.

За моей спиной поднимается недавнишняя парочка и ещё двое в странных перистых плащах. "Представители Кланов стихий", — озвучивает Акара, — "воды, земли и воздуха. Архимаги господин и госпожа Хлодвиги, Герман и Абигайль, а также госпожи Сония и Агния, Верховные летуньи".

— У нас — отражение атаки с воздуха, — буднично сообщает Герман, — драконы и гарпии, в качестве всадников-наводчиков присутствовали два огневика. Школе нанесены повреждения. Погибших четверо — из новичков, перспективных, в бой специально не брали, хотели сберечь…

Действие перекидывается на трибуны напротив. "Клан друидов", — сообщает Акара. С изумлением рядом с Главой Оборотников вижу Аркадия. Практически полностью уничтожен питомник кидриков, остались в живых четыре особи из пятнадцати, докладывают они. У Аркаши глаза аж побелевшие от усталости и горя. Им, друидам, зверей хоронить — что детей… На бронзовом наплечнике пристроился нахохлившийся совёнок — то ли новый питомец, то ли кидрик-оборотник.

"Орден Амазонок. Командующие леди Виктория Диксон, леди Лора Кораблик". Четырнадцать погибших, сообщает Лора: девять — на поле боя, от файерболов с тыла, ещё шестеро девчат защищали в городе подожжённые казармы и конюшни. Часть лошадей задохнулась. Остальных, разбежавшихся, смогли собрать. Амазонки сдержанно-спокойны, но время от времени щеку второй командующей передёргивает нервный тик.

Сударь Симеон, уже мне известный, не торопясь, оглаживает петушиный гребень на посохе.

— Нападение на Обережницу и причинение увечий, — перечисляет он так же лаконично, как и остальные. — Спровоцированная вспышка агрессии, в результате — неконтролируемый выброс в виде проклятья, каковой вид магии нежелателен пока на данной ступени развития. Рано ей ещё проклятьями-то раскидываться… Потенциальная угроза потери ребёнка — сына Обережницы. Учитывая малочисленность нашего клана, — добавляет сударь значительно, — считаю действия бывшего Верховного преступными вдвойне. Нам дорого каждое наше дитя.

Должно быть, не я одна замечаю, как перекрещиваются взгляды старца и моего свёкра. И вспоминаю, что точно такие же слова я однажды слыхала, уж не от самого ли благородного дона? И ещё одно обстоятельство приходит мне на ум, сильно смущая: похоже, все здесь уже знают о моей беременности. Ладно бы, незнакомые люди, но что теперь думают обо мне те же Лора с Аркашей? Жду ребёнка от Васюты, а сама — с Магой? Что я им скажу? Потому-то, должно быть, они в мою сторону даже не смотрят.

"Клан Северных воинов", — со странным сочувствием в голосе сообщает Акара. "Воевода Ипатий. Травница Доброгнева".

Ипатий? Его я знаю, а кто такая это травница? И уж нет ли здесь самого…

У меня вдруг замирает сердце. Лихорадочно шарю взглядом по трибунам — но знакомой могучей фигуры не вижу. Да и заметила бы сразу, слишком Васюта выделяется из толпы.

— Двоих наших сожгло, — тем временем сообщает Ипатий. Меня вроде не замечает. — Ещё двое погибли, пока обезвреживали огненные ловушки. — Он вдруг умолкает, задумавшись. — Трое, — поправляется. — Только последний — это не одних огневиков работа…

— Поясните! — запрашивает Акара. — Вмешался ещё один клан? Мы должны знать о таких фактах!

— Не знаю, кто вмешался. Но только защита у нас на огонь поставлена, а нас ударили холодом. Ловушка была с виду, как огневая, на разлом в земле, да только выскочил оттуда не Горыныч, а другой Змей, ледяной, мало что увечил — обморозил многих. После боя кого могли, опросили — никто такого раньше не видел.

— Игрок, — мрачно подаёт голос Симеон. — Стихию на ходу переделать только он может. Сговор это, ясен пень. Хотели в тылу разом все магические школы прихлопнуть, а боевых магов, значит, на поле побить. Для того и стреляли в спины, подло. Для того и драконов нагнали — сверху огнём залить…

— Да уж, — мрачно говорит Ипатий. — Ежели б не Тёмный клан…

— На то и рассчитывал, — продолжает Симеон, — что Тёмные своих берегут, оно и понятно, и не ждали ни Игрок, ни Омар, что те вмешаются. Теймур, может, и отсиделся бы в стороне, ежели бы его младший на рожон не попёр. Да-а, многих ты заломал, Ящер…

И снова их взгляды скрещиваются, как острия мечей.