Сороковник. Книга 3

Ошейник! Ошейник, отпавший с шеи Кайса сразу же после смерти его хозяина! Возможно ли, что это не простая вещичка, не только обозначение рабской принадлежности, щедро украшенное драгоценными камнями? Мол, этот раб — вещь, но вещь весьма богатого хозяина? Я уже учёная, и знаю, что магии в подобные камни можно вбить немеряно. У покойного Рахимыча, надо заметить, чувство юмора было своеобразное, он ведь мог навесить на ошейник не только функции подчинения, но и мужскую несостоятельность, проявив таким образом изощрённое издевательство над рабом… Не лишено логики.

— Некоторые из присутствующих узнали тебя, Кайсар, — говорит Акара. — Ты ведь племянник покойного Омара ибн Рахима, сын его родного брата, главы Клана Пустынных Воинов. Но всё, что нам известно — что семь лет назад за одну ночь весь ваш клан был вырезан до единого человека. Тебя тоже считали погибшим. Как получилось, что ты спасся?

— Омар решил держать меня при себе, — отвечает, помедлив, Кайс. Нелегко ему говорить о позорной полосе в своей жизни. — Он был уверен, что пока я у него на глазах — не объявится никаких самозванцев, претендующих в его наследники. Я единственный сын у отца и если бы так случилось, что пережил бы Омара — автоматически наследовал бы ему. Он же хотел оставить всё малолетнему сыну.

— Он настолько вас подчинил, что был уверен в вашем непротивлении? — интересуется один из паладинов. Без осуждения, без насмешки — просто уточняет.

— Я был не слишком хорошим магом, — сдержанно признаётся Кайс. — И не смог поставить защиту. Вместо уроков магии с детства предпочитал воинское дело и считал его своим призванием. Хотя по этой же причине и выжил — не дал себя убить сразу. Меня взяли в плен бесчувственного, оставив в разорённом селении изувеченный труп схожего телосложения и в моей одежде, чтобы всех убедить в моей гибели.

— И тогда же вы получили вот это, — паладин вертит в руках что-то блестящее. — Мы изучили свойства этого ошейника. Я правильно понимаю, что наша помощь в решении определённых вопросов вам не нужна? — тактично спрашивает он. Кайсар сдержанно кивает, а я ликую. И за него рада, и злорадствую над Рахимычем, над которым его страсть к утончённым издевательствам сыграла дурную шутку. Семь лет держать в гареме неоскоплённого мужчину, считать, что тот с ума сходит от вида полуголых гурий, маясь при этом своим бессилием, — и не подозревать, что всё это время растил у себя под носом собственного преемника!

— Сэр Кайсар, для наших дальнейших решений вы должны дать согласие на небольшую формальность. Как отметила уважаемая Акара, есть в этом зале те, кто видел вас лично во время прошлых визитов к вашему досточтимому батюшке; но этих свидетельств мало — прошло много лет, любой человек может измениться внешне. Вы согласны на экспертизу ауры?.. Прекрасно. Сударь Симеон! — окликает паладин. — Что скажете? Вы ещё сможете уловить остаточную ауру бывшего Верховного?

Вместо ответа Симеон отмахивается, будто надоевшего комара прогоняет. Вокруг статуи словно включается гигантская лампочка. Оказывается, можно увидеть ауру уже умершего… или превращённого насмерть? По залу проносится единый вздох. Вижу, что многие не в силах сдержать отвращение.

— Вот скот, — тихо, но энергично выражается Мага и слегка бледнеет.

— Помолчи, — цедит Николас, указывая на меня глазами.

— А что случилось-то? — Я недоумеваю. Конечно, аура так себе, сплюснута, деформирована, но покойник есть покойник… При жизни она наверняка была и мощнее, и цветастей, а сейчас только небольшие язычки пламени пробегают по поверхности, а внутри самой сферы — грязно-оранжевой — по контрасту хорошо заметно множество разноцветных вкраплений. — Что это на нём такое, объясните?

Но братья-некроманты словно воды в рот набрали.

— Да хватит вам уже меня ограждать от всего! — Шепчу сердито. — Уж хуже, чем было, не случится! Что за секреты?

— Видишь вон там, у него за спиной, россыпь синих шариков? — нехотя отзывается Мага. — Это всё, что осталось от Волшебницы или Ведуньи — не могу сказать точно, у них ауры схожи. Вон то красное скопление — следы от Амазонки, зелень, похожая на твою — от оборотницы. Желтизну не могу различить… И что-то радужное…

— Радужное — детская аура, — со скорбью и гневом поясняет сэр Майкл. — Нераскрытый потенциал ребёнка…

И таких искусственных образований на бывшем теле бывшего Верховного — много. А ведь не приди ко мне никто на помощь — и совсем скоро там могла бы оказаться и моя аура. Изумрудная, в чёрную крапинку. Или Рахимыч изощрился бы напоследок — дабы Зеркало изъять в целости?

В этот момент мне очень хочется попросить у старика Симеона ещё раз оживить Верховного, чтобы размазать как следует по стенке. Слишком, оказывается, гуманно я с ним обошлась.

— Сэр Кайсар, ваша очередь, — сдержанно просит паладин. — Мы просим вас раскрыться.

Неожиданно Николас сжимает мою руку.

— Смотри на помощников Акары, внимательней! — шепчет он. — Запоминай!