Сорок одна хлопушка

Нет такого, за что ты недостоин предстать передо мной, и нет такого, за что ты достоин предстать передо мной. Я принял из рук старика двадцать четвёртую мину и отправил в ствол. Вылетев из ствола, она понесла мой ответ по пути, проложенному двумя предыдущими, и приземлилась в воронке, где взорвалась одна из них. Бдительный Лао Лань упал на землю и, перекатившись, укрылся за трупом верблюда. Из-за воронки осколки разлетелись на ограниченном пространстве, оставив большую слепую зону, и укрывшийся в этой зоне Лао Лань не получил ни царапины. Рабочие в цехе кто попадал на землю, кто продолжал стоять прямо, как деревянные столбы. Один самый храбрый подполз к Лао Ланю и громко спросил:

– Президент Лань, что с вами?

– Быстро добудь мне что-нибудь из одежды, – бросил тот. А сам так и остался лежать за верблюдом, можно сказать, чрезвычайно униженный, задрав голый зад.

Смельчак-рабочий сбегал в офис начальника цеха и принёс комплект рабочей одежды. В тот самый момент, когда он передал его Лао Ланю, в грудь тому угодила двадцать пятая мина. Лао Лань не растерялся, закутал мину в толстый брезент рабочей одежды и вышвырнул в окно. Этот поступок выявил его хладнокровие и решительность и неординарную физическую силу в придачу. Будь он военный и случись это в военное время, ему наверняка присвоили бы звание героя войны высшей степени. За окном цеха мина с грохотом взорвалась.

Перед выстрелом двадцать шестой мины ко мне подковыляла старуха и, откусив кусок редьки, засунула мне в рот. По правде говоря, я почувствовал, что меня с души воротит, но вспомнил, как кормят детей голуби, как заботятся о престарелых родителях вороны, и отвращение сменилось трогательным чувством. А ещё вспомнился случай, связанный с матерью. Отец в то время сбежал в Дунбэй, и мы с матерью жили на то, что выручали от собранного утиля. В тот день мы отправились в город и зашли перекусить в маленький придорожный ресторанчик. Потратив два мао,[92] мать заказала две большие чашки супа с говяжьими потрохами, добавив туда наш сухой паёк. В ресторанчике перекусывали также двое слепых, муж и жена. У них был пухленький ребёнок. Он был голодный и плакал. Услышав голос матери, слепая попросила её помочь покормить ребёнка. Из рук слепой мать приняла ребёнка, а из рук слепого – сухой рис. Сперва мать этот рис разжёвывала, а потом клала в рот ребёнку. Потом она рассказала мне, что именно так кормят птенцов голуби. Проглотив редьку, которую засунула мне в рот старуха, я некоторое время чувствовал, что глаза мои ясны и на сердце светло. Приняв двадцать шестую мину, я нацелил её на голый зад Лао Ланя и выстрелил. Но как только снаряд достиг пространства над цехом, этот высоченный забойный цех с грохотом обвалился. Зрелище было внушительное, совсем как часто показываемые по телевизору сносы зданий направленным взрывом. Мина упала на обломки, разворотила одну стальную балку, там открылась щель, через которую выскользнул уже было придавленный балкой и ждавший смерти Лао Лань.

Честно говоря, я был немного вне себя, когда выстрелила двадцать седьмая мина в погоне за голой задницей Лао Ланя. От поднятой взрывом ударной волны ломались пополам деревья вдоль дороги, а Лао Лань благополучно ускользал. Просто чертовщина какая-то!

Я начал сомневаться, не от длительного ли хранения мощность мин поубавилась? Я отошёл от миномёта и подошёл к снарядным ящикам, присел и стал изучать их. Тот мальчик очень тщательно протёр тряпкой смазку с мин, которые после этого отливали золотом и с виду казались драгоценными. Разве могли такие снаряды утратить мощность? Тут дело не в их мощности, а в лаоланевой хитроумности.

– Брат, годится? – угодливо поинтересовался мальчик, что меня очень растрогало.

Я вдруг понял, что он почти такой же, как моя сестрёнка. Я потрепал его по голове:

– Превосходная работа, ты выдающийся третий номер орудийного расчёта.

Мальчик, чуть стесняясь, спросил:

– Я тебе столько мин вычистил, может, дашь стрельнуть разок?

– Не вопрос, – сказал я. – Может, ты разнесёшь его с одного выстрела. – Я поставил его позади миномёта, передал мину и скомандовал: – Выстрел двадцать восьмой, цель – Лао Лань, дистанция восемьсот, товсь – пли!

– Попал, попал! – захлопал в ладоши мальчик. Лао Лань действительно упал на землю, но вдруг вскочил, как чёрный леопард, метнулся в сторону и скрылся в тени упаковочного станка. Мальчику было мало, он обратился ко мне с просьбой стрельнуть ещё раз. И я сказал «хорошо».

Двадцать девятую мину кое-как запустил мальчик. Он промахнулся, и мина влетела в старую кучу угля на товарном перроне небольшого, уже заброшенного полустанка, и после взрыва всё вокруг окутала туча угольной пыли и порохового дыма, затмившая значительную часть лунного света.

Мальчик немало смутился, почесал затылок, покинул место номера расчёта и вернулся на пост протирки снарядов.

Воспользовавшись этим перерывом, Лао Лань переоделся в синюю рабочую одежду и, забравшись на кучу картонных коробок, громко крикнул:

– Ло Сяотун, бросай это дело, оставь пару зарядов для охоты на зайцев.