Сорок одна хлопушка

Мама явилась. Вслед за ней явился отец. На плече у отца сидела сестрёнка. Она помахала мне рукой. За ними появился искалеченный Лао Лань и его жёнушка Фань Чжаося. На руках Фань Чжаося несла ту красивую девчушку, которую тоже звали Цзяоцзяо. За ними – доброжелательный Хуан Бяо и воинственный Хуан Бао, а следом – кокетливая жена Хуан Бяо, скривившая рот в таинственной усмешке. За ними выступал мрачный и злой Яо Седьмой, тучный Шэнь Ган и Сучжоу, глаза которого сверкали ненавистью. Следом шли трое участников соревнования по поеданию мяса: желтолицый Фэн Техань, чёрная громадина Лю Шэнли, «Водяная крыса» Вань Сяоцзян. За ними следовали начальник станции контроля мясопродуктов дядюшка Хань и его племянник Сяо Хань. За ними – Папаша Чэн Тяньлэ с абсолютно беззубым ртом и пошатывающийся от старости Ма Куй. За ними следовали четверо мастеров с незаурядной техникой из деревни ваятелей. За ними – мастер классической школы бумажных фигур со своими учениками. За ними – золотогубая и сереброволосая мастерица бумажных фигур в западном стиле со своей командой. За ними – подрядчик Четыре Больших в европейском костюме с подвёрнутыми штанинами и его свита. За ними – старый музыкант, у которого осталась лишь пара зубов, и его ученики. За ними – старый монах из храма Тяньци с деревянной рыбой и его наполовину настоящие, наполовину нет послушники. За ними – учительница Цай из начальной школы Ханьлинь и её ученики. За ними – студентка мединститута Тяньгуа и её женственный приятель. За ними – обтиравший для меня снаряды мальчик и героическая пара стариков. За ними – множество людей перед храмом бога мяса, на улицах и площадях… За ними – фотокорреспондент Шоу Ма и репортёр Пань Сунь и его помощник. Они таскали с собой аппаратуру, залезали на большие деревья и свысока фиксировали всё происходящее. Но была ещё стайка женщин во главе с мадам Шэнь Яояо, за её спиной стояла мадам Хуан Фэйюнь, звезда нежных песенок, лица остальных видны были нечётко, в своих красивых платьях они походили на спустившуюся на землю многокрасочную зарю. Всё перед глазами походило на застывшую во времени картину: одни, казалось, только что выскочили из бассейна, распространяя вокруг чистый женский аромат, чем-то напоминавший тётю Дикую Мулиху, а чем- то, сам не знаю кого, и все эти люди, все эти быки подошли и собрались передо мной…