Сопротивленец

Далее в сопровождении сотрудника горкома взялся за дело Сытенко и его бойцы. В зале заседаний стояли большие напольные часы на тумбе-подставке. Вот в часы и тумбу мы и заложили взрывчатку, провод от нее к взрывному блоку мины вывели под плинтусами в хозпомещение, где был спрятан приемник Ф-10. Второй провод вывели в кабинет секретаря, распределив тротиловые шашки вдоль стенки под плинтусом и паркетом.

А вот здание хозяйственников заминировали серьезнее, Сытенко смотрел чертежи здания, что — то высчитывал, бормотал, водя пальцем по чертежам, определяя точки напряжения стен для закладки туда мин. В итоге, минировали в четырех точках, закопав по 20 килограмм тротила. На фабрике заминировали угол двора, в котором удобно размещать штабеля со снарядами или ставить технику, закопав 60 килограммов тротила и закидав его сверху битым кирпичом, какими-то железками, одним словом мусором, который при взрыве не хуже шрапнели будет, а так же чердак над цехом. Работали все и бойцы и офицеры, то есть мы с Сытенко.

Теперь главное, чтобы в эти закладки немецкие снаряды не попали при штурме города, когда тут еще наши находиться будут, а то будет нам, точнее лично мне «успешное контрнаступление».

Вечером, закончив минирование, уставшие, как черти, мы увидели работающую баню. Как это здорово попариться в баньке. Одежду одели, правда, несвежую, правильнее сказать, ужасно грязную, но зато, тело было чистым и отдохнувшим. Уже ночью прибыли в расположение части. Все объяснили командирам, Горяев, узнав, что сам Лобачев участвовал в «деле» тоже чему-то про себя ухмылялся. Оставалось лишь ждать и в нужное время довершить задуманное.

— Ты уверен, что немцы возьмут Волоколамск, — в очередной раз спросил Горяев.

— Сегодня 25 октября, думаю, что еще два дня мы побарахтаемся, а потом придется отступать — сомнут нас, Владимир Тимофеевич.

26 октября враг смял наши передовые части в районе Волоколамска, усилив натиск на наши позиции. На пути у немцев встали воины — панфиловцы. Несмотря на превосходящие силы противника, на многократные атаки вражеских танков и пехоты, усиленную бомбардировку с воздуха, никто из бойцов и командиров Красной Армии не покидал своих окопов, сражаясь до последнего патрона.

Нас бомбили и обстреливали из артиллерии, в общем, все, как и полагается перед общим наступлением. Батальоны несли потери, прячась от бомбежек в окопах. В связи с отсутствием подразделений зенитчиков, бойцы встречали самолеты противника пулеметным и ружейным огнем. За эти пару дней пехота даже сбила за время налетов самолет, а пара самолетов развернулась, даже толком не отбомбившись, уходя к себе, при этом рыская из стороны в сторону. Похоже, что пилоты были ранены. Потом вступали в действие немецкие минометы, а в это время пехота подбиралась ближе для атаки наших позиций. Мы встречали ее пулеметным и ружейным огнем. А командиры рот поднимали бойцов в контратаку, возглавляя ее сами, встречаясь с немцами где-то в середине поле и сходясь в рукопашной. Был приказ командира армии удержать и отбросить врага от Волоколамска. Вот и шли наши люди в контратаки, теряя в них десятки и сотки рядовых, сержантов и младших офицеров. К концу дня во многих взводах и даже ротах командовали сержанты. К вечеру атаки врага стали стихать, выдохлись и они, и мы, требовалось перегруппироваться, «зализать» раны и подготовиться к завтрашнему дню.

В дело вступили санинструктора. Девушки-медички полезли по полю собирать раненых, с той стороны тоже появились люди в белых халатах, собирая своих. Девочки, пригибаясь, прячась в воронках, где перебегали по полю, а где и переползали, находя раненых, и тащили их на себе к нашим позициям. Мы вместе с пехотой стояли в окопах, контролируя свой участок поля, попутно перебирая и чистя оружие, готовя боезапас на завтра. Я приподнялся, перекидываясь шутками о бое с Боголюбовым и Бурятом, и посмотрел на поле перед нами.

— Бурят, а ну глянь своим орлиным взглядом, это что там вдалеке Лена и еще пара наших девчонок ползают, видишь? А вот теперь посмотри метров на семьдесят дальше «на два часа», что там за шевеление?

— Вижу человек пять фрицев, вот же, падлы, ползут к нашим девчонкам, захватить хотят, — ответил, присмотревшись, Бурят.

Тут Мишу, как ветром сдуло, вот стоял рядом, а вот уже выскочил из окопа и, пригибаясь и петляя, как заяц, побежал в сторону наших санитарок.

Вспомнился девиз спецназа «Спецназ своих не бросает — проверенный годами и кровью парней принцип жизни. Мы, хоть, и не спецназ, но, если можешь сделать — делай.

— Бурят, Малеев, прикройте нас, — заорал я, — разведчики своих не бросают».

Метнулся за Мишей, так же петляя, прячась в воронках или за трупами, пережидая начавшуюся активную стрельбу со стороны немецких окопов. За мной полезли и разведчики взвода, а к ним присоединились и разведчики конного взвода. Только мы бежали, не как пехотинцы во весь рост и прямо, а, где перебежками, где ползком упорно продвигаясь вперед.