Сопротивленец

Донников поднял свой батальон в атаку таким же способом, минометная батарея поддержала нас своим огнем, заваливая окопы врага минами. На наши окопы также посыпались мины врага. Группа немцев, увидев такую «засаду», повернула назад, отползая к своим позициям. В общем-то, вражеские окопы располагались где-то метров за семьсот от наших — недалеко. Защелками выстрелы снайперов, положив пару фрицев, остальных заставив залечь в воронку. Так, часов в шесть вечера, когда на землю спускались вечерние сумерки, наши санинструктора начали эту атаку. Застучал немецкий пулемет, второй и еще. В ответ наши пулеметчики затеяли пулеметную перестрелку. А вот тут снайпера наши отработали на пятерку, по огонькам выстрелов засекали огневые точки и клали туда свои пули так, что замолкали немецкие пулеметы. Мы залегли, впереди меня метрах в 30 лежал спрятавшийся в воронке Боголюбов, а еще метрах в пятидесяти залегли наши активистки-санинстуктора, решившие начать поиск раненых с середины поля. Оглянувшись, увидел, что за мной по всему полю наблюдается движение. Я прокричал:

— Бойцы ползем к немецким окопам, по темноте доберемся, закидаем их гранатами и в ножи возьмем.

Ползли это расстояние мы долго, не меньше получаса. Кто-то так и остался лежать на поле — нашла его немецкая пуля. Но, в результате, выйдя на позиции броска, мы стали забрасывать окопы гранатами. По пути, Боголюбов закинул гранату и в ту воронку, где спрятались охотники за медсестрами, после чего, скатившись в яму, добил контрольными в голову лежащую там троицу раненых немцев. В окопах началась рукопашная. В 1941–1942 годах немцы были еще крупные, откормленные, поэтому с ними было тяжело бодаться. Все стреляли из пистолетов, потом резались в рукопашной — мы их, а они нас. Как только первые добрались до окопов, вступая в противоборство, сзади ползущие резко поднимались и бегом бросались на поддержку товарищей. Пехотинцы ставили заслоны в изгибах окопов, отсекая бегущих по окопам с соседних участков немцев. А основная масса пехоты ринулась вперед ко второй линии возведенных укреплений. Немцы наступали, поэтому возводить какие-либо серьезные оборонительные сооружения просто не успевали, да и не требовалось это. Они прорывали нашу оборону и шли дальше к Москве.

Траншеи были выкопаны вдоль краев рощиц, идущих вдоль всего фронта, как с нашей, так и с немецкой стороны, а на полях между этими лесными массивами мы и воевали днем.

Я повел бойцов моего разведвзвода немного в сторону от основного направления дальнейшей атаки наших батальонов. На полпути к нам присоединились несколько человек Лаврикова, вместе с ним. Мы тихо цепью двинулись по лесу. Сзади нас в окопах шла стрельба, немцы соседних участков пытались прорваться и выбить наших. Впереди тоже началась активная перестрелка — наши добрались на очередную немецкую линию обороны. Перед нами в лесу стал слышен лязг металла, потом заработали двигатели несколько единиц бронетехники. Мы ускорились и, пройдя еще метров двести, стала видна просека, на которой немецкими расчетами были собраны и прицеплены к легким двухтонным гусеничным грузовикам «Maultier», или как его называли в народе «Мул», захваченные немцами ранее советские 120-мм минометы «М-38».

Мы атаковали. Расстреливая не ожидающих нападения немцев, мы захватили восемь «Мулов» и восемь полковых минометов. Парни заняли места за рычагами управления бронетехникой. Собрали личное оружие, бинокль, патроны, солдатские книжки немцев, и все, что посчитали нужным из амуниции и ранцев. Лавриков спросил, зачем мы мародерим и я ему объяснил. Подумав, он согласился с доводами, и его бойцы спокойно присоединились к экспроприации уже бесхозного имущества. А что, те же шинели подстилаешь на лежанку, все теплее спать. Одеял нет, кроватей с матрацами нет, все свое носишь с собой. На все ушло минут 15, а дальше мы выдвинулись в тыл фрицев, потому что надо было помогать нашим. Впереди двигались пешие разведчики, за ними тарахтели «Мулы».

Ориентируясь на ружейную стрельбу, которая ушла вперед уже километра на полтора от линии фронта, мы сделали крюк через лесок, стараясь зайти во фланг немцам.

Прибежал Воробьев:

— Командир, Бурят подошел к краю леса, метров через 400 будет, слева от нас видит деревню, наши ведут там бой, но по огню от выстрелов видно, что немцы засели и удерживают деревню.

— Лавриков! Саня, бери всех пеших и обойди деревню с тыла, а мы подползем поближе и, как вы начнете, мы из пулеметов их ближний фланг в спину и расстреляем.