Сообщество как городская практика

В качестве аргументации против тезиса о том, что весь мир становится чем-то вроде культурной копии США, используется термин «культурная гибридность» (Hannerz 1992; Nederveen Pieterse 2004; Kraidy 2005). Хорошо известными примерами гибридности являются еда и музыка. Культурная гибридность может предоставлять и новые точки для ориентиров. Сейчас практически стандартной позицией в ассортименте почти каждого супермаркета в Германии, Нидерландах или Великобритании стали суши, заранее упакованные в пластик, а также ингредиенты для самостоятельного их приготовления, хотя до середины 1990-х годов японская еда редко появлялась в этих странах, а большинство людей не знали, как обращаться с палочками. В буфете начальной школы в одном из самых благополучных районов бывшего Западного Берлина, где сложно найти хоть одного ученика (неевропейского) мигрантского происхождения, теперь присутствуют мини-пиццы, вегетарианские суши, закуски с томатом и моцареллой, холодные кебабы на деревянных палочках, авокадо с воткнутыми в него кукурузными чипсами, питы с хумусом, пахлава и фруктовые салаты с манго и другими экзотическими фруктами. Среди семей среднего класса, дети которых ходят в эту школу, произошел определенный культурный синтез. Однако, когда мы провели исследование их перемещений по городу (Giustozzi et al. 2016: 53–70), оказалось, что они примечательным образом держались своей локации и обнаруживали все необходимое им в повседневной жизни главным образом в непосредственном окружении своего района. Они не слишком ощущали неудобства других частей города или не испытывали к ним неприязнь. У них попросту отсутствовала позиция относительно других мест, в особенности относительно неблагополучных кварталов по соседству, не говоря уже о не слишком благополучных территориях бывшего Восточного Берлина (см. также Giustozzi 2016). Хотя они полюбили экзотическую еду со всего света и были готовы путешествовать в далекие места, гибридность, похоже, мало затронула их комфорт и безопасность. Представление о том, что глобализация непременно создает космополитов, выступающих носителями некоего нового глобального «культурного синтеза» (Bauman 2001: 55), оказывается слишком ограниченным. Это демонстрирует проведенное Университетом Виргинии исследование топ-менеджеров глобальных компаний, которое упоминает Бауман:

Находясь за границей, большинство респондентов, как правило, взаимодействовали и общались с другими «глобальными людьми»… Куда бы они ни направлялись, отели, фитнес-клубы, рестораны, офисы и аэропорты фактически оказывались одинаковыми. В определенном смысле они обитают в некоем социокультурном «пузыре», отгороженном от более резких различий между национальными культурами… Конечно, эти люди являются космополитами, но в очень ограниченном и изолированном плане (Institute for Advanced Studies in Culture University of Virginia 2000: 3, цит. в: Bauman 2001: 55–56).

Другие авторы, например Альберта Андреотти, Патрик Ле Гале и Франсиско Х. Морено Фуэнтес (Andreotti, Le Galès and Moreno Fuentes 2013a), в своих недавних исследованиях верхнего среднего класса в европейских странах продемонстрировали, что описание поведения его представителей как изоляционистского – это упрощение. Исследователи пишут в этой связи о «частичном выходе» (partial exit):

Представляется, что менеджеры, охваченные нашим исследованием, не выключаются полностью из городского пространства – напротив, они стараются использовать доступные ресурсы города и района в своих интересах, одновременно сохраняя дистанцию от других социальных групп (Andreotti et al. 2013a: 595).