Сообщество как городская практика

Ушли в прошлое дружелюбные лавки на углу; если им и удалось противостоять конкуренции с супермаркетами, то их хозяева, управляющие и люди, стоящие за прилавком, менялись слишком часто, чтобы кто-то из них оказывался тем пристанищем постоянства, которого больше не обнаруживалось на улице. Ушла в прошлое и дружелюбная контора местного банка или строительной сберкассы – на смену им явились анонимные и обезличенные… голоса на другом конце телефонного кабеля… Ушел в прошлое дружелюбный почтальон, стучащий в дверь шесть раз в неделю и обращающийся к жителям по именам (ibid.: 46–47), –

сокрушается Бауман далее.

Поскольку Бауман не является эмпирическим исследователем, его утверждения требуют эмпирической верификации. Но важно то, что он продолжает возникшие ранее сетования по поводу сообщества: трансформации в обществе свели значимость нашего повседневного опыта в публичных пространствах к нашему ощущению сообщества. Нам недостает устойчивых точек ориентации, утверждает Бауман. В условиях глобализации с ее увеличившимися возможностями для путешествий отсутствие ориентационных точек, позволяющих нам ощущать себя в некой зоне комфорта (Binken and Blokland 2013; Blokland and Nast 2014), действительно является вполне обычным опытом. Впрочем, с этим соглашаются не все исследователи. Пожалуй, правы и те, кто говорит о диснеизации и туристификации городского мира (Ringer 1998; Terkenli 2002; Teo and Li 2003), демонстрируя, каким образом опыты туристов в разных местах мира становятся схожими (Zukin 1997 / Зукин 2018; Urry 2002): это подобие создается за счет разновидности коммерческого девелопмента. Относительно этих коммодифицированных мест допустимы критические оценки, однако это сходство действительно облегчает их интерпретацию и понимание того, что там можно ожидать. Возможно, коммерциализация влияет на «аутентичность», если таковая вообще существует, и присваивает пространство и локальную культуру (Zukin 1997: 19 / Зукин 2018: 18–19). У крупных корпораций наподобие Merlin Entertainments, владеющей 124 парками развлечений, различными поселками для отдыха и отелями в 25 странах, сейчас действуют характерные «локальные» туристические развлечения наподобие «Подземелья», хоррор-аттракциона, который в каждом городе его присутствия адаптирован в соответствии с местной историей, а лондонский музей восковых фигур мадам Тюссо имеет филиалы во многих городах мира, где, наряду со всемирно известными героями, демонстрируются локальные и связанные с историей конкретной страны персонажи. «Центры открытий» Lego в каждом городе начинаются с демонстрации местных достопримечательностей, искусно сконструированных из блоков лего. Однако каждый из этих аттракционов действует в соответствии с теми же принципами, что и «Макдоналдс», и в той же степени является единицей в корпоративной сети: в этих аттракционах присутствуют определенные вариации во вкусе и адаптация к локальной специфике, но, в конечном счете, чизбургер есть чизбургер. Джордж Ритцер (Ritzer 1993 / Ритцер 2011) описывал культурную гомогенизацию термином «макдоналдизация». Эта разновидность гомогенизации, возможно, не дает ощущения удобства, однако сама она чувствует себя безопасно и комфортно. Приватизированные, коммодифицированные и крайне зарегулированные места обладают множеством неудобств, но, при всем уважении к гипотезе Баумана, они действительно облегчают задачу обретения устойчивых точек ориентации. Поскольку они представляют собой окружения с высочайшей анонимностью, приватность тоже достигает в них наибольшей степени, а включиться в них так или иначе могут те, кто хочет и способен играть по их правилам.