Солнце восемь минут назад

– Тут многое устроено по-старославянски, – не поворачивая головы, ответила Александра. На самом деле, ей было очень приятно услышать такое любезное приветствие. – Ну, давайте садиться, раз мы решили никого не ждать.

– Я здесь, – сообщил Богуславский, почти бегом спускаясь в столовую. Он переоделся в спортивные штаны и теплый свитер. Усевшись за стол, осведомился: – А где все остальные?

– Иван у себя, – сообщила Нина, ставя тарелку напротив Богуславского. – Елена и Сергей тоже у себя. И родители не придут.

– Дружно живете, – заметил хозяин отеля, вонзая зубы в предложенный ему кусок.

– Я сбегаю отнесу отцу поесть. – Нина повернулась к Александре. – Вы тут справитесь и без меня.

Она едва не столкнулась в дверях с Жорой, когда выходила на веранду с коробкой. Вид у парня был измученный, на растрепанных длинных волосах наросли сосульки. Едва взглянув на присутствующих, он сообщил, что ужинать не будет. По лестнице Жора взбирался, хватаясь за перила и едва волоча ноги. Максим, перестав есть, пристально следил за ним, в то время как Александра следила за ним самим. Ни сочувствия, ни неприязни, ни тем более братской привязанности – ни одного человеческого чувства не было в этом взгляде глубоководного жителя.

На последней ступеньке Жора споткнулся и едва не упал, в последний миг удержавшись за балясину. Максим чуть привстал, и тут Александра увидела в его сверкнувших глазах то, что скрывалось очень глубоко, на самом дне. «Он ненавидит Жору, – похолодев, поняла художница. – И если бы тот сейчас скатился с лестницы и сломал себе шею, был бы счастлив».

Жора исчез в своей комнате, и Богуславский невозмутимо взял еще кусок пиццы. Александра обернулась на звук открывшейся двери. Нина, по-прежнему держа в руках коробку, прошла на кухню, ни на кого не взглянув. Художница поспешила за ней.

– Отец мне даже не открыл. – Девушка поставила коробку на разделочный стол и рывками расстегнула молнию на мокрой парке. – Сказал через дверь, что они уже спят.

Сняв парку, Нина бросила ее на край стола. Присев на табурет, нахохлившись и зажав покрасневшие руки между колен, она наблюдала за тем, как Александра варит кофе. На этот раз художница решила воспользоваться кофемашиной.

– Еще отец спросил, когда, наконец, погасят прожектор, – продолжала Нина. Она говорила медленно, словно размышляя над каждым словом. – Сказал, что свет бьет в окна спальни и мешает.

Александра поставила на поднос первую готовую чашку и взяла вторую.

– Я оглянулась на их дом, когда шла обратно, – все так же неторопливо произнесла Нина. – Дом полностью в тени. Свет даже до половины дорожки не доходит. Отец сказал неправду. Зачем?

Художница обернулась, держа наготове третью чашку.

– Твой отец мог неточно выразиться, – предположила она.

– Нет, он соврал, – задумчиво возразила девушка. – Когда люди врут, я всегда задаю вопрос «зачем?» Иногда все сразу ясно, и это как-то успокаивает. Но когда во вранье нет очевидного смысла… Отцу нужно, чтобы выключили прожектор, который ему на самом деле не мешает. Зачем?

В столовой послышался шум отодвигаемого стула. На пороге кухни появился Богуславский.

– Извините, – он обращался к Александре, – нам нужно кое-что обсудить, прежде чем я уеду.

– Как? – Художница поставила обратно на стол пустую чашку. – Вы уезжаете прямо сейчас?

– Всё дела, – неопределенно ответил Богуславский. – Поднимайтесь ко мне в кабинет, буду ждать.

Глава 8

Мокрые джинсы сушились на электрической батарее, включенной на полную мощность. В кабинете было жарко, и когда Александра вошла, Богуславский как раз приотворил створку окна. Обернувшись, он кивнул на единственное кресло:

– Присаживайтесь. Как продвигается работа?

– Я постою, – не слишком любезно ответила Александра. В ней снова всколыхнулась ярость того момента, когда она узнала, что заперта. – Все в порядке, закончу быстрее, чем думала. Мне помогает дочка Сазоновых.

Уловив неприязненные нотки в ее голосе, Максим взглянул внимательнее.

– Нина? – уточнил он. – Толковая девушка. Следует и ей заплатить, я считаю.

– Хорошая мысль, – согласилась Александра. – Она студентка, деньги не помешают.

– Обижена не будет. – Максим не сводил с нее пристального взгляда. – Но какие-то проблемы все же возникли, или я ошибаюсь?

– Никаких. – Чтобы не смотреть на него, Александра отошла к стеллажам, делая вид, что интересуется книгами. – Разве что телефон не берет. Ни у кого. Мы остались без связи.

– Я уверен, что завтра все будет в порядке, – заверил ее хозяин. – В сильные снегопады здесь такое бывает. Это все?

– Есть еще один пустяк. – Она развернулась и посмотрела прямо ему в глаза. – Вы запираете нас тут, как собак в вольере. Это…

– Нет! – резко оборвал ее Максим. – Я запираю только одного человека. Так уж получилось, что вы с ним находитесь за одной оградой. И вы знаете, почему запираю. Я рассказал вам то, о чем обычно молчу.

– Думаете, я польщена? – У Александры участилось сердцебиение. – Нет. Я буду польщена в том случае, если вы сообщите мне код от ворот. Обещаю даже, что никому не скажу.