Солнце против правил

Аэродром, похоже, очень хотел продаться. Едва вышли из машины, толстая повариха в белоснежном колпаке поднесла хлеб и соль. В воздухе витал запах шашлыков, смешивался с бензином. Пожухлая трава (на дворе стоял бесснежный январь) била в глаза ненатуральным, ядовитым зеленым цветом. Главарь, громкоголосый и хитроглазый, вертелся вокруг них ужом, пришептывал:

— Что господам будет угодно?

В программе имелись показательные выступления парашютистов (спортсмены, ровесники Василисы и Виктора, кучковались в стороне, поглядывали на новоприбывших недобро). Предлагали (без особого энтузиазма) сходить в музей аэроклуба, а также осмотреть авиапарк.

Виктор прошелся по гостинице, столовке, казарме, приговорил:

— Ремонту не подлежит, сносить все на хрен.

К технике отнесся добрее:

— Какого года выпуска Ан-2? Семьдесят шестого? Нормально, практически мальчик. Китай с руками оторвет.

Летчик (немолодой, похмельный, хмурый) буркнул:

— Он как сын мне. Сам с завода гнал.

Виктор взглянул благожелательно:

— Так и оставайся пока при своем сыне.

— Буржуев катать? Нет, мерси, — скривился презрительно.

— Какие буржуи? Я твою квалификацию видел, — подбодрил Виктор. — Пока решать будем, что с аэродромом делать, просто зарплату получать станешь. А дальше, может, летную школу откроем, пойдешь главным.

Пожилой дядька посмотрел на Виктора — зеленого пацана — с уважением. Вдруг спросил:

— Сам хочешь за штурвалом посидеть?

— У меня только категория «В».

— Ничего. Подстрахую.

Глаза у Виктора загорелись. Спросил с усмешкой:

— Недоброе задумал? Угробить, чтоб никому не досталось?

— Не боись. Самолет свой в обиду не дам, — заверил летчик.

* * *

Во время экскурсии по аэродрому Василиса спросила: «А что нужно, чтоб с парашютом прыгнуть?» И суровый методист объяснил: подготовка занимает минимум несколько месяцев. Теоретические занятия в Москве, матчасть, тренажеры с имитацией отделения и приземления. И чтобы полетать на изящном «крыле», нужно сначала минимум пятьдесят раз на тяжеленном десантном «дубе» самолет покинуть, а потом еще совершить прыжков двадцать на промежуточном куполе УТ-15.

— Можете записаться в аэроклуб, к лету как раз и в небо.

— Вас к лету уже на запчасти разделят, — буркнула девушка.

Прикольно, конечно, попробовать, но не учить же ради этого нудную матчасть!

Однако когда Виктора — абсолютного чайника — пригласили управлять самолетом, тоже решила снахальничать.

Приблизилась к группе мужчин, обступивших ее одноклассника, надула капризно губы:

— Если ему самолет можно водить, то я тогда хочу с парашютом.

Виктор хмыкнул:

— Современный подход. Наглый.

Летчик с шустроглазым начальником переглянулись.

— Девчонка вроде спортивная, — вынес заключение пилот.

А шеф обернулся к методисту:

— Давай, проведи подготовку. По скоростной программе.

— Я не буду нарушать инструкции! — взвыл до мозга костей советский человек.

— Тоже мне, наука. Ноги вместе, на приземлении ветер в нос, — усмехнулся летчик. — Отделение — вообще ерунда. Вытолкнем из самолета, а парашют сам раскроется.

Начальник властно изрек:

— Под мою ответственность. Выполнять.

* * *

С «крылом» за спиной, оно, может, и круто. Но десантный парашют оказался неподъемным — двадцать четыре килограмма вместе с запасным. Плюс нудный методист категорически воспротивился ее легким, не для зимы, кроссовочкам и обрядил в тяжеленные военные ботинки. Голову украсила ярко-зеленая каска. Спасибо хоть от бушлата смогла отбиться.

Виктор, едва увидел ее в полном обмундировании, начал неостановимо ржать. Профессиональные парашютисты тоже глядели насмешливо. Но в жизни Василисы всегда было так мало того, чем можно похвалиться, что твердо решила: прыгнет. И будет потом рассказывать, что тренировалась для этого, в обход регламентов и правил, какой-то час, а ее спутник вообще купил весь аэродром.

В Ан-2 погрузились узким кругом. Пилот сел в кабину, Виктор поместился там же, на соседнем кресле. В салоне остались начальник, огромный дядька под названием выпускающий и сутулившаяся под весом тяжеленного обмундирования Василиса. Ее пристегнули за специальную веревку к тянувшемуся вдоль потолка тросу.

Во время сверхскоростной подготовки методист объяснял: в момент прыжка что-то там вытягивается и остается в кабине, но Василиса поняла по-своему: привязали, чтобы прежде времени не вывалилась.

Хотя у выпускающего за спиной аккуратный ранец и никакой уродливой запаски на пузе нет — без всякого троса стоит у открытой двери, держится одной рукой, голову наружу высунул.

До поры Василиса старалась вести себя героически. Но чем ближе к подвигу, тем страшнее. Едва самолет зарычал мотором, ее начало трясти. А когда пронесся по кочковатой взлетке и взмыл в небо, уже готова была срывать с себя обмундирование, проситься обратно. Кто за язык тянул? Зачем ей прыгать?

Еще и дверь не закрыли, холод, рев, свист.

— Ветерок хороший! — сообщил выпускающий.

— Ноги вместе, колени подогнуть, — пробормотала Василиса. И выкрикнула: — Нет! Я не хочу! Можно, пожалуйста, я не буду!

— Хозяин — барин. — С готовностью отозвался начальник.

Но выпускающий отмахнулся: