Солнце против правил

Виктор взглянул в водительское зеркало на ее потерянное лицо и вдруг спросил:

— Хочешь жвачку? Американская.

— А бывают другие? — удивилась Лия.

Вместо ответа протянул зеленую пачку с известным логотипом:

— Попробуй. С теми, что у нас продаются, никакого сравнения.

Лия взяла.

Борей тоже словно вынырнул из толщи воды, спросил:

— Куда вы нас везете?

Виктор пожал плечами:

— По месту жительства вам сейчас появляться не надо. Поживете в одном из моих домов несколько дней. Дальше решим, что делать.

Машина свернула с трассы на дорогу рангом пониже. Водитель прокомментировал:

— Поселок охраняемый, дом большой. Есть бассейн, бильярд, кинозал.

Свернули на совсем уж узкую тропу — зато с идеальным асфальтом и в окружении сосен, через пару километров уткнулись в шлагбаум, Виктор кивнул охраннику, тот взял под козырек, пропустил.

Лия ожидала царских дворцов, но поселок оказался застроен типовыми деревянными домиками в альпийском стиле. Иные больше, другие меньше.

— Самый монументальный у Барбашева? — спросил Борис.

— Он в этом поселке не представлен. Не его уровень, — усмехнулся Виктор.

Въехали на заснеженный участок, «Мерседес» слегка забуксовал. Водитель улыбнулся:

— Персонала здесь не держу, придется вам снег самим расчищать.

Лия выпрыгнула прямо в сугроб, взвизгнула. Воздух колкий, свежий. Почти как в Целебноводске. Вынула изо рта жвачку, хотела незаметно выкинуть, но Виктор заботливо подставил крафтовый пакетик:

— Прошу на участке не мусорить.

И при входе в дом сразу же велел в тапочки переобуться. На полочке целая стопка — такие же, как в люксах ее санатория, одноразовые, плюшевые, дорогущие, только без логотипа.

Дом внутри без претензий — но спокойный классический стиль выдержан идеально. Единственный диссонанс с аккуратными эстампами и лежащими по линеечке коврами — на холодильнике магнитик с «Диснейлендом». Лия хихикнула:

— Любите на каруселях кататься?

— Сын там работает.

Хотя гости знали уже, что ребенок ему чужой, все равно сыном назвал.

— В «Диснейленде» работает? А кем? — заинтересовался Борис.

— Оператор на «Американских горках».

— Это который хлопает смелым туристам, когда экспресс обратно приезжает?

— Ну, примерно.

— Я думала, ваш сын — наследник бизнес-империи, — удивилась Лия.

— Поначалу так и планировалось, — признался Виктор. — Костя с шестнадцати лет в Америке. В семнадцать смог поступить в бизнес-школу. Мы просили: все силы на учебу, тем более ему науки всегда тяжело давались. Но он пошел, как там принято, подрабатывать. В итоге диплома не получил, так в «Диснейленде» и остался. Все его устраивает. Доволен.

— А где… э… ваша жена? — в смущении спросила Лия.

— С Луизой мы расстались. — Лицо вдруг стало молодым, озорным. — Она меня на тренера по гольфу променяла. Пятнадцать лет назад.

— Не вы ли тренеру приплатили? — подмигнул Борей.

Губы Виктора изогнулись в усмешке, но отвечать не стал, перевел разговор:

— Разбирайтесь тут сами. Постели во всех спальнях заправлены. С голоду не умрете. В поселке есть супермаркет, хотите пиццу, суши или любой изыск — доставят из Истры. Гуляйте, но особо не высовывайтесь. Я поехал. Буду держать вас в курсе.

— А можно еще вопрос? Самый главный? — Лия, словно школьница, вскинула руку.

— Говори, — ласково разрешил.

Она смутилась:

— Вы ведь моей маме были друг?

— Конечно.

— Почему тогда вы не дали ей десять тысяч долларов?

Виктор опустил голову:

— Нелепо сейчас оправдываться. Но именно в том январе я был полностью отрезан от внешнего мира. Ни телефонных звонков, ничего. Абсолютная изоляция.

— Это где ж вы были?

— В наркологической клинике.

— Да ладно!

— Много лет подряд постоянный стресс. На работе, дома — нигде не расслабишься. Алкоголь не помогал. От антидепрессантов отказался гордо, что я, не мужик, сам не справлюсь? Ну, и подсел в итоге на белый порошочек. У нас партнер из Мексики хороший привозил, по своим каналам. Сначала по чуть-чуть, потом все больше, к двухтысячному уже переговоры не мог до конца отсидеть, приходилось в туалет отлучаться нюхнуть. Жене все равно, а Толик заволновался. Не за здоровье мое — потерять помощника не хотел. И засунул в частную клинику на строгий режим. Месяц, считай, в тюрьме, без единого средства связи. Находился я там как раз в январе две тысячи первого.

Взглянул виновато.

— То есть вы даже не знали, что Борька в тюрьме? — ахнула Лия. — И что мама деньги ищет повсюду?

Глухо отозвался:

— Я даже о смерти Василисы услышал только через пару месяцев. А про твою беду, — взглянул на Борея виновато, — вообще не ведал. Иначе помог бы.

— А Барбашев, что ли, ничего вам не рассказал? — нахмурился Борис.

— Нет.

Лицо Виктора закаменело. Добавил потерянно:

— Когда обсуждали Васькину гибель, Толик руки заламывал: «Что на нее нашло, не понимаю, меня не попросила».

Борей пробормотал:

— То есть что происходило на мосту…

В глазах Виктора сверкнули слезы:

— Я узнал об этом только сейчас. Когда из соседней комнаты подслушивал ваш с этой мразью разговор.

Лия с братом в потрясении молчали.

— Я должен был догадаться, — потерянным тоном произнес Осокин. — Должен!

— Но какой гад ваш друг, — прошептала Лия.