Солнце против правил

— Самый надежный парашют в мире. Один фатальный случай на миллион. Ничего с тобой не случится.

— Умеете поддержать, — прошептала Василиса.

Виктор из кабины закричал:

— Васька, да что ты, правда! Не прыгай, конечно, если не хочешь!

А она вдруг свое сочинение школьное вспомнила. Была в нем фраза: «Старые птицы могут спокойно ждать смерти в своем гнезде. Но мы не боимся перемен и улетаем в новую жизнь». Учительница литературы тогда еще обиделась. Что ж она, получается, сама — старая ворона?!

И когда высотомер продемонстрировал километр, а самолет издал два противных сигнала (подавал их, по команде летчика, Виктор), смело поднялась. Выпускающий настежь распахнул дверь, она увидела внизу игрушечные дачные домики, но вместо страха почему-то ощутила сверхъестественную, почти божественную силу.

— Сама прыгай! — выкрикнул выпускающий. — Толкать не буду.

Раздалась еще одна, самая пронзительная, сирена. Виктор смотрел на нее из пилотской кабины, одобрительно улыбался. Инструктор кивнул:

— Давай.

Больше всего сейчас хотелось вцепиться насмерть в кромку самолета. Но она смело разжала руки и шагнула в бездну.

Свист и безумное падение вниз длились пару секунд, а дальше над ее головой медленно и величаво раскрылся огромный желтовато-белый купол.

Ох, ну и красота!

Заболтала ногами, завизжала от восторга. И даже не забыла, что надо выдернуть «рыжую» — специальная такая веревочка, чтобы не открылась запаска. А то спускалась бы, как чайник, одновременно на двух парашютах.

Самолет — теперь он казался совсем маленьким — остался высоко над ней. Настолько интересно видеть мир, когда зависаешь между небом и землей! Шоссе — словно в мультике, ползут игрушечные машинки. Елки, если сверху на них смотреть, выглядят как гигантские водоросли. И бесснежная земля, оказывается, имеет сотни переливающихся, необычных оттенков. Она никогда прежде не летала на рейсовых самолетах, поэтому налюбоваться никак не могла. И слишком поздно обратила внимание, что внизу уже не поле аэродрома, но глухой лес.

Запоздало и лихорадочно начала искать глазами полосатый конус, что указывал направление ветра. «Его острый конец обязательно должен смотреть тебе в глаз», — раз пять повторил методист-зануда.

Сейчас желто-белая тряпочка уже далеко, но Василиса и без нее поняла: про ветер она забыла напрочь. И сейчас он дует ей в спину, прохватывает в легкой курточке насквозь.

Срочно начала тянуть правую стропу управления вниз, разворачиваться. Купол исполнял команду медленно, неохотно. А щетинистые макушки елей все ближе!

Кое-как смогла повернуть лицом в нужную сторону, но как недавно Ан-2 летел хвостом вперед, так и ее, хотя стояла против ветра, продолжало тащить не к аэродрому, а все дальше в чащу.

Василиса запаниковала. На экстренные случаи вроде приземления на воду или электрические провода времени у методиста почти не осталось, начальник торопил в небо. Запомнилось, что надо лицо руками закрывать, но как тогда увидишь, куда падаешь?

Пока парила в небесах, казалось, что плывет величаво, неспешно, будто круизный лайнер. Но чем ближе к земле, тем выше скорость и страшнее.

Завизжала, заболтала в отчаянии ногами, закрыла глаза. Обо что-то ударилась, заскользила, в лицо хлестали ветки, острая боль пронзила ногу… И, наконец, повисла. На скрипучей, дрожащей от ветра елке. Метрах в десяти от земли.

* * *

Спуститься сама Василиса не решилась, а нашли ее только через полтора часа — отнесло в итоге на семь километров от аэродрома. Промерзнуть за это время успела до последней косточки — солнечный и погожий с утра январь в лесу обернулся могильным, пронизывающим холодом.

Начальник виновато стелился, методист неприкрыто торжествовал. Симпатяга-летчик выглядел смущенным, выпускающий причитал: «Я ж на земле еще сказал! Ветерок-то сильный для новичка!»

Медсестра зачем-то совала Василисе в нос нашатырь, повариха порхала с горячим чаем, Виктор требовал, чтобы она выпила водки. Девушка послушно исполняла все назначения, но трясти, то ли от холода, то ли от страха, ее продолжало еще часа два.

Только в машине окончательно отогрелась, отошла, разревелась. Виктор грозно буркнул:

— Разорю этот проклятый аэродром!

— Нет, нет! — испугалась. — Я ведь сама попросила!

Когда оказалась дома, легче не стало. Пыталась уснуть, но едва закрывала глаза — на нее летел ощерившийся лес. Болел ушиб на ноге. И пронизывало холодом. Все одеяла собрала, накрылась, но ее снова стало трясти. Чай с малиной и коньяк не помогали, и только к утру догадалась измерить температуру — тридцать девять.

Лечиться с помощью докторов Василиса не собиралась. От температуры пила аспирин. От кашля однокурсницы принесли анисовую микстуру. Едва наступала ночь, ее продолжал колотить озноб. И только Виктор, приехавший навестить спустя пару дней, догадался вызвать «Скорую». У незадачливой парашютистки оказалось воспаление легких.