Солнце против правил

От денег, чтоб «как-нибудь полечиться дома», врачи решительно отказались и забрали Василису в больницу. Виктор сопровождал «Скорую» на новенькой «девятке» и уж в отделении развернулся от души. Девушке выделили — неслыханно по тем временам — отдельную палату, персональную медсестру. Лечащий врач забегал каждый час, заведующий отделением проведывал дважды в день. От Виктора (разумеется, тот считал себя виноватым во всем) приносили то охапки роз, то ананасы.

А пару суток спустя явилась Луиза. И будничным тоном проинформировала: убить нынче готовы задешево. Желающих — очередь. А уж у нее денег хватает нанять самого высококвалифицированного специалиста.

— Или ты хочешь со мной побороться?

Василиса, честно сказать, к Виктору за последние дни слегка потеплела. Сложно оставаться полностью равнодушной к человеку, кто покупает аэродромы и ради твоего здоровья ставит на уши всю больницу.

Но, конечно, она заверила Луизу, что ни в коей мере на ее супруга не претендует.

Хотя уж сейчас-то поняла наверняка: она для него не просто подруга по детскому садику и соседка.

Но рушить чужую семью, да еще с ребенком — никак не в ее правилах.

Под свою ответственность выписалась из больницы, вскоре уехала долечиваться в санаторий. В самый обычный — путевку предложили в поликлинике. А там познакомилась с загадочным красавцем Федором. Чем-то он походил на Виктора — только выглядел гораздо старше, солиднее и мудрее.

Возможно, не стоило так торопиться выходить замуж, но девушка отчаянно боялась: вернуться в Москву и снова встретиться с одноклассником в статусе свободной-холостой. Лучше уж отрубить все возможности. Раз и навсегда.

В глубине души, конечно, ждала: Виктор, когда узнает, впадет в отчаяние, будет кричать: «Что ты наделала?»

Но когда тот увидел на Василисином пальце обручальное кольцо, только и сказал:

— Жаль.

— Чего тебе жаль?

— Говорят, с любимыми жить гораздо приятнее.

— Это да. Как ты еще не повесился от своей Луизы?

— Ты от своего Феди тоже скоро взвоешь, — заверил он.

Поначалу казалось: завидует. Злобствует.

Федор казался идеальным. На трех работах — только чтоб обеспечить как королеву. И по дому, и ее оберегал. Но свадьба состоялась, Василиса забеременела, и муж потихоньку, осторожно, начал закручивать гайки. Труд ради денег поменял на дело для души, доходы упали до минимума. Когда мясо совсем сложно стало доставать, объявил, что они теперь все вегетарианцы. Про «глупости» вроде ресторанов или одежды красивой речи вообще не шло.

Виктор по-прежнему наведывался в их район, иногда сталкивался с Василисой, смотрел сочувственно на ее старенькое пальтецо, пытался «подкормить», но она гордо отказывалась. Не нужны ей подачки. Да и Федору как объяснишь, откуда деньги взяла?

Но одноклассник иногда изворачивался. Однажды, когда катала во дворе коляску с маленькой Лией, подошел, лицо грустное:

— Рубль одолжишь?

— Издеваешься?

— Нет. Машина сломалась, денег — только сотки долларов. У таксиста сдачи не будет.

Рассмеялась, насобирала рубль — мелочью. А Виктор ей в обмен два лотерейных билета по пятьдесят копеек каждый:

— На. Бухгалтерша всучила.

В азартное обогащение Василиса не верила, но билеты взяла, бросила в коридоре на тумбочке. Федя еще ворчал:

— Чего деньги тратишь?

Однако с тиражной таблицей сверился и возвестил: им достался автомобиль «ЗАЗ-968 М». Василиса прыгала от восторга. Настаивала, чтобы взять машину. Но Федор убедил: деньги нужнее. Целых три тысячи девятьсот рублей положил на сберегательный счет.

Василиса про себя восхищалась. Ничего себе у бывшего одноклассника полет! Аэродромчик ДОСААФ — уже пройденный этап, теперь лотерейные заводы покупают.

Виктор советовал взять машину или как можно скорее обратить рубли в доллары. Но Федор, конечно, не послушался — и деньги за «Запорожец» в итоге сгорели в инфляции.

А вскоре одноклассник перевез родителей поближе к себе, в центр Москвы, и в их районе появляться перестал.

Когда Лие исполнилось три, Василисе позвонили из собеса и строгим голосом сказали: семье положена социальная путевка. В бардаке 1993 года предложение звучало дико. Но чиновница настаивала, в учреждение молодая мать явилась, и от поездки (хотя Федор и утверждал, что детям лучше будет в деревне) отказываться не стала.

Два дня искренне удивлялась, что санаторий на самом берегу моря, на завтрак подают икру, а из окон номера расстилается сумасшедший вид на завитки волн.

Но потом ее пригласили на рецепцию к телефону. Звонил Виктор:

— Я в Геленджике. Увидимся?

Василиса рассмеялась. Опять вокруг пальца обвел. Хотя обещал: в дела ее семьи больше лезть не будет.

Но дети на морском курорте были счастливы, молодая мать уже вкусила прелести массажа и косметологических процедур (входили, как оказалось, в путевку), поэтому сердиться на одноклассника просто не смогла.

* * *

Наши дни

Москва давно осталась позади, «Мерседес» мчал по шоссе, аккуратно притормаживал перед гаишными камерами, тихоходов из левого ряда фарами не распугивал, снисходительно объезжал.

Лия сидела, вся погруженная в давнюю историю. Кто только подумать мог!