Солнце полуночи

– А что он подумает, – сквозь зубы спросил я, – если не застанет тебя дома?

Ее лицо осталось невозмутимым.

– Понятия не имею. Он знает, что я собираюсь заняться стиркой. Может, решит, что я свалилась в стиральную машину.

Я возмущенно уставился на нее – шутка показалась мне нисколько не смешной. Она в ответ тоже нахмурилась, но ее лицо тут же разгладилось.

Она сменила тему:

– На кого сегодня охотитесь?

Так странно. С одной стороны, она, похоже, вообще не придает значения опасности. С другой – преспокойно принимает самые уродливые стороны моей жизни.

– Кто попадется в заповеднике. Далеко мы не поедем.

– А почему ты едешь с Элис?

Элис внимательно слушала.

Я нахмурился:

– Элис – самая… отзывчивая.

Я был бы не прочь сказать и кое-что другое, пусть Элис послушает, но эти слова только смутили бы Беллу.

– А остальные? – почти прошептала она с беспокойством, вытеснившим недавнее любопытство. – Какие они?

Она ужаснулась бы, узнав, с какой легкостью все они способны услышать этот шепот.

И на этот вопрос можно было ответить по-разному. Я выбрал наименее пугающий вариант:

– Чаще всего – недоверчивые.

Это уж точно про них.

Ее взгляд метнулся в дальний угол зала, где сидела моя семья. Элис предупредила остальных, и на нас не смотрели.

– Они недолюбливают меня, – догадалась Белла.

– Нет, не так, – поспешил возразить я.

«Ха!» – мысленно отозвалась Розали.

– Они не понимают, почему я не могу оставить тебя в покое, – продолжал я, стараясь не слушать Роз.

«Что ж, похоже на правду».

Белла состроила гримаску.

– Я, кстати, тоже, если уж на то пошло.

Я покачал головой, думая о ее недавнем смехотворном предположении, что ей я нравлюсь больше, чем она мне. А я-то считал, что сумел его опровергнуть.

– Я же объяснял: ты совсем не знаешь себя. Ты не такая, как все, с кем я когда-либо был знаком. Ты меня интригуешь.

Она отозвалась недоверчивым взглядом. Наверное, надо было выразиться конкретнее.

Я улыбнулся ей. Что бы ни творилось у меня в мыслях, важно было, чтобы она меня поняла.

– Благодаря своим преимуществам, – я коснулся двумя пальцами собственного лба, – восприятие человеческой натуры у меня в целом лучше среднестатистического. Люди предсказуемы. Но ты… ты никогда не делаешь того, чего я от тебя жду. И неизменно застаешь меня врасплох.

Она отвела взгляд, судя по лицу, неудовлетворенная ответом. Конкретные объяснения ее явно не убедили.

– Эта часть объяснений довольно проста, – продолжал я торопливо, ожидая, когда она снова посмотрит на меня. – Но остальное… – Столько всего остального! – облечь в слова гораздо труднее.

«Ну что вытаращилась, зануда лупоглазая?»

Белла побелела. Ее лицо стало застывшим, она словно не могла отвести взгляд от дальнего угла зала.

Быстро оглянувшись, я впился в Розали угрожающим взглядом, обнажив зубы. И негромко зашипел на нее.

Искоса глянув на меня, она отвернулась от нас обоих. Я посмотрел на Беллу как раз в тот момент, когда и она перевела взгляд на меня.

«Она сама начала», – угрюмо думала Розали.

Глаза Беллы были огромными.

– Прости ее, – торопливо забормотал я, – она просто беспокоится. – Меня раздражала необходимость оправдывать поведение Розали, но другие объяснения придумывать было некогда. А сама суть враждебности Розали действительно представляла проблему. – Понимаешь… не только мне грозит опасность, если после того, как я открыто провел с тобой столько времени…

Договорить я не смог. Переполняемый ужасом и стыдом, я опустил взгляд на свои руки – руки чудовища.

– Если что? – спросила она.

Разве я мог ей не ответить?

– Если все кончится… скверно.

Я уронил голову на ладони. Не хотел видеть, как в ее глазах постепенно появится понимание, как до нее дойдет смысл моих слов. Потому что до сих пор я всеми силами старался заслужить ее доверие. А теперь был вынужден объяснять, насколько недостоин его.

Но поставить ее в известность было правильно. Сейчас и наступит момент, когда она уйдет. Тем лучше. Мое первое, инстинктивное отрицание причины, по которой запаниковала Элис, постепенно сглаживалось. Положа руку на сердце, я не мог поклясться Белле, что не представляю для нее опасности.

– Тебе уже пора?

Я медленно поднял голову и посмотрел на нее.

Ее лицо было спокойным, разве что намек на грусть чувствовался в складочке между бровями, но страха не было вовсе. Безусловное доверие, какое я видел, когда она прыгнула ко мне в машину в Порт-Анджелесе, опять отчетливо читалось в ее глазах. Хоть я и не заслуживал этого, она по-прежнему доверяла мне.

– Да, – ответил я.

Она нахмурилась. Ей следовало вздохнуть с облегчением, узнав, что я сейчас уеду, а она опечалилась.

Как бы мне хотелось пальцем разгладить крошечную галочку между ее бровями. Хотелось, чтобы она снова улыбнулась.

Я заставил себя усмехнуться, глядя на нее.

– Может, это даже к лучшему. Нам осталось высидеть на биологии еще пятнадцать минут этой паршивой киношки, а я уже сыт ею по горло.

Наверное, правильно я сказал – в самом деле сыт по горло и больше мне не вытерпеть. Иначе новых ошибок не избежать.