Солнце полуночи

Я отдернул ладонь, крепко скрестил руки на груди и сжал кулаки. Никаких ошибок, поклялся я себе. Стоит мне взять ее за руку, как я захочу большего – новых легких прикосновений, сесть поближе. Я знал об этом заранее. Новые желания нарастали во мне, подтачивали мое самообладание.

Никаких ошибок.

Белла скрестила руки на груди так же решительно и точно так же, как я, сжала кулаки.

«О чем ты думаешь?» – я умирал от желания еле слышно задать ей этот вопрос, но в классе было слишком тихо даже для самого легкого шепота.

Начался фильм, стало немного светлее. Белла бросила на меня взгляд, заметила, в какой напряженной позе я сижу – совсем как она, – и улыбнулась. Ее губы слегка приоткрылись, глаза будто наполнились манящим теплом.

А может, я просто увидел то, что мне хотелось увидеть.

Я улыбнулся в ответ. У нее перехватило дыхание, она быстро отвернулась.

Стало еще хуже. Я не знал, о чем она думает, но вдруг проникся уверенностью, что я прав и что она в самом деле хочет моих прикосновений. Опасные желания томили ее так же, как меня.

Между ее телом и моим словно пропустили ток.

Весь час она просидела не шевелясь, в той же сдержанной и напряженной позе, что и я. Изредка она посматривала на меня, и тогда электрический ток, гудящий между нами, пронзал меня внезапным разрядом.

Час проходил медленно, но не слишком. Для меня это было в новинку, я мог бы просидеть вот так рядом с ней несколько суток, чтобы полнее прочувствовать новые впечатления.

Пока тянулись минуты, я успел ввязаться сам с собой в десятки споров, в которых здравый рассудок противостоял желанию.

Наконец мистер Баннер включил свет.

При ярком свете флюоресцентных ламп атмосфера в классе снова стала привычной. Белла вздохнула и потянулась, сгибая и разгибая пальцы вытянутых перед собой рук. Наверное, ей было неудобно так долго сидеть в одной позе. А мне – гораздо легче: неподвижность была для меня естественным состоянием.

Увидев облегчение на ее лице, я хмыкнул.

– Мда, было интересно.

Она невнятно промычала, явно догадавшись, что я имею в виду, но ничего не сказала. Все бы отдал, лишь бы услышать ее мысли именно сейчас!

Я вздохнул. Каким бы страстным ни было мое желание, оно не сбудется.

– Идем? – спросил я, поднимаясь.

Она поморщилась и неуверенно поднялась, выставив руки перед собой наготове, словно боялась, что упадет.

Я мог бы предложить ей руку. Или взять ее за локоть – совсем легонько – и поддержать. Ничего предосудительного в этом нет.

Никаких ошибок.

По пути к спортзалу она вела себя очень тихо. Складочка между ее бровями опять стала заметной – верный признак, что она глубоко задумалась. И мне тоже было о чем подумать.

Единственное прикосновение ей ничем не повредит, убеждала эгоистичная сторона моей натуры.

Я бы мог умерить нажим. Ничего сложного в этом нет. Осязание у меня развито лучше, чем у людей. Я способен жонглировать дюжиной хрустальных бокалов, не разбив ни единого, прикоснуться к мыльному пузырю так, чтобы он не лопнул. Но только если я крепко держу себя в руках.

А Белла – совсем как мыльный пузырь: уязвимая, эфемерная. Бренная.

Сколько еще я смогу оправдывать свое присутствие в ее жизни? Сколько времени у меня в запасе? Будет ли у меня еще один шанс, как этот, как этот момент, как эта секунда? Ведь не навсегда же она останется рядом, на расстоянии вытянутой руки.

У двери спортзала Белла повернулась ко мне и широко раскрыла глаза при виде выражения на моем лице. Она ничего не сказала. Я увидел свое отражение в ее глазах: в моих собственных разгорался конфликт. Моя лучшая сторона проигрывала в споре, и я постепенно менялся в лице.

Рука поднялась сама собой, без осознанного приказа с моей стороны. Так бережно, словно Беллу создали из тончайшего стекла, как если бы она вправду была мыльным пузырем, который я представлял себе, я провел пальцами по теплой коже ее скулы. От моего прикосновения она стала еще теплее, я почувствовал, как кровь заструилась быстрее под ее просвечивающей кожей.

Довольно, приказал я себе, хотя изнывал от желания приложить ладонь к ее щеке, повторяя ее форму. Довольно.

Трудно было отвести руку, не дать себе придвинуться еще ближе к ней. Тысячи разных возможностей вмиг пронеслись у меня в голове, тысячи разных способов дотронуться до нее. Обвести кончиком пальца ее губы. Подхватить ладонью подбородок. Вынуть из волос заколку, дать им расплескаться по моей руке. Обнять ее за талию, прижать к себе всем телом.

Довольно.

Я заставил себя повернуться и сделать шаг прочь от нее. Тело двигалось скованно – неохотно.

Быстро уходя от нее, почти убегая от искушения, я продолжал витать мыслями поблизости, присматривая за ней. Уловил мысли Майка Ньютона – они звучали громче остальных, пока он смотрел, как раскрасневшаяся Белла в задумчивости проходит мимо, глядя в никуда. Он сердито смотрел на нее и вдруг мысленно разразился проклятиями в мой адрес. Не удержавшись, я слегка усмехнулся в ответ.

Мои пальцы покалывало. Я выпрямил их, потом сжал в кулак, но безболезненный зуд не утихал.