Солнце полуночи

Я посмотрел на нее, гадая, как можно не замечать то, что в самом деле важно. Почему она не видит во мне чудовище? Вот Розали определенно видит его.

– О чем ты хочешь поговорить?

Ее глаза метнулись из стороны в сторону, она словно убеждалась, что нас никто не подслушивает. Должно быть, вновь собиралась завести разговор на мифические темы. На миг ее взгляд замер, тело напряглось, и наконец она опять посмотрела на меня.

– Зачем вы в прошлые выходные ездили в Гэут-Рокс? На охоту? Чарли говорил, что для походов те места не годятся из-за медведей.

Более чем очевидно. Я воззрился на нее, многозначительно подняв бровь.

– Медведи? – ахнула она.

Я иронически улыбнулся, наблюдая, как до нее доходит смысл. Может, хотя бы это заставит ее отнестись ко мне со всей серьезностью? Заставит ли хоть что-нибудь?

«Давай, выкладывай ей все подряд. У нас же нет никаких правил», – бесновалась Розали. Я старался не слушать ее.

Белла наконец опомнилась.

– Но сезон охоты на медведей еще не открыт, – строго заметила она и прищурилась.

– Перечитай законы: они относятся только к охоте с оружием.

Она опять на миг растерялась, ее лицо вытянулось. Рот приоткрылся.

– Медведи? – Она скорее потрясенно ахнула, чем задала робкий вопрос.

– Эмметт предпочитает гризли.

Я наблюдал, как изумление отразилось в ее глазах и вновь исчезло.

– Хмм… – Потупившись, она откусила еще пиццы, задумчиво прожевала и запила. – Так… – Она наконец посмотрела на меня. – А кого предпочитаешь ты?

Наверное, я должен был предвидеть что-то в этом роде, но я не предвидел.

– Пум, – коротко отозвался я.

– Аа, – неопределенно протянула она. Ее сердце билось все так же размеренно и ровно, будто мы обсуждали любимые рестораны.

Ладно. Если ей хочется вести себя так, будто в этом нет ничего необычного…

– Само собой, приходится помнить об осторожности, чтобы не вредить окружающей среде бездумной охотой, – объяснил я холодно и отчужденно. – Мы стараемся охотиться главным образом там, где популяция хищников чрезмерно разрослась, и для этой цели уезжаем так далеко, как требуется. В здешних местах полно оленей и лосей, и они тоже годятся, но что за удовольствие от такой охоты?

Она слушала с вежливым интересом, как экскурсовода в музее, рассказывающего о картине. Я невольно улыбнулся.

– И то правда, – пробормотала она спокойно, снова откусывая от пиццы.

– Эмметт любит охотиться на медведей ранней весной, – тем же тоном продолжал я, – когда они только выходят из спячки и потому легко впадают в ярость.

Семьдесят лет прошло, а он до сих пор не может забыть, как проиграл первый из таких поединков.

– Что может быть лучше разъяренного гризли? – согласилась Белла и важно кивнула.

Не сдержавшись, я хмыкнул и покачал головой, дивясь ее необъяснимому спокойствию. Наверняка напускному.

– Пожалуйста, скажи, о чем ты на самом деле думаешь.

– Пытаюсь представить себе эту картину, но не могу. – Между ее бровями опять возникла складочка. – Как вообще можно охотиться на медведя без оружия?

– Оружие-то у нас есть. – И я сверкнул широкой улыбкой. Ждал, что она отпрянет, но она сидела неподвижно, глядя на меня. – Только не то, которое принимают во внимание, когда составляют законы об охоте. Если ты когда-нибудь видела по телевизору нападение медведя, то можешь представить, как охотится Эмметт.

Она бросила короткий взгляд в сторону стола, где сидели остальные, и передернулась.

Наконец-то. И я засмеялся над собой, понимая, как бы мне хотелось, чтобы она оставалась в неведении.

Она не сводила с меня взгляда широко распахнутых и глубоких глаз.

– И ты тоже как медведь? – почти шепотом спросила она.

– Скорее, как пума, – по крайней мере, так мне говорят. – Я старался придерживаться все того же отчужденного тона. – Возможно, сказываются наши предпочтения.

Уголки ее губ чуть-чуть приподнялись.

– Возможно, – повторила она. Потом склонила голову набок, и я без труда прочел в ее глазах любопытство. – А я когда-нибудь увижу это?

На миг мне так отчетливо представилась эта картина – истерзанное обескровленное тело Беллы в моих руках, – будто не Элис делилась со мной видениями, а они возникали у меня самого. Но мне и не требовался дар предвидения, чтобы вообразить этот ужас; вывод был очевиден.

– Ни в коем случае! – отрезал я.

Она отшатнулась, потрясенная и напуганная моей внезапной вспышкой.

Я тоже откинулся на спинку стула, чтобы увеличить пространство между нами. Нет, ничего подобного она не увидит никогда. Ведь она же пальцем не шевельнет, чтобы помочь мне сохранить ей жизнь.

– Думаешь, перепугаюсь? – ровным тоном спросила она. Но ее сердце все еще билось вдвое быстрее обычного.

– Если бы так, я бы взял тебя с собой сегодня же, – сквозь зубы возразил я. – Тебе просто необходима здоровая доза страха. Она пришлась бы как нельзя более кстати!

– Тогда в чем причина? – не смутившись, допытывалась она.

Я впился в нее мрачным взглядом и ждал, когда она испугается. Сам я уже испугался.

А ее глаза остались любопытными, нетерпеливыми – и только. Она ждала ответа и сдаваться не собиралась.