Солнце и пламя

— Ни я, ни мои люди тебя не тронут, как я и обещала. А про лечение в клятве слова не было, — передернула плечами Эвангелин. — Что до этого юноши — он твой человек, так что разбирайся с ним сам. Ну что ты насупился? Да, прием банальный, так ведь сработал же? Как говорил один мой друг: «Простые планы и простые вещи — самое надежное из того, что есть на свете. В них нечему ломаться».

— Спасибо, мистресс. — Меня наконец отпустили; плечо ныло немилосердно, но я нашел в себе силы поклониться магистрессе. — И за то, что напомнили мне слова учителя, и за то, что не лишили возможности заплатить долг чести.

— Не за что. — Эвангелин повернулась и направилась к карете, бросив на ходу: — И за те слова, которыми ты меня в своих мыслях называл, я тебя тоже прощаю, потому что в состоянии тебя понять.

Можно было бы сжечь эту пакость магией, или вспороть ему брюхо, развесив требуху по кустам, или… Вариантов много, но это все не то.

Потому я поступил проще. Я вынул кинжал из головы Жакоба, тихонько попросив у него прощения за то, что потревожил, а после, не отрывая своего взгляда от широко открытых глаз Эйванна, начал потихоньку вводить лезвие под эльфийский подбородок. Не резко вбивать, как поступил он, а легонечко так, чтобы умирающий ощутил движение смерти, проникающей в его тело.

И я получил от этого удовольствие. Резкое, сильное, почти физическое. Жалко только, что нельзя его убить снова и снова, я бы не отказался.

— Силен, — с уважением произнес Клаус. — Достойно. А теперь тащи его тело в общую кучу, так госпожа велела.

В голове шумело, плечо болело, ноги подгибались, но я выполнил его требование. Правда, закинуть его на верхушку кучи не смог бы, но тут гвардейцы пришли на помощь, отодвинув меня в сторонку и схватив покойника за руки-ноги.

— Стойте, — попросил я их, цапнул руку Эйванна и, сопя, стянул с пальца перстень с тускло поблескивающим камнем.

— Мародерство в имперской армии наказывается десятью плетьми, — громыхнул голос Левия.

— Это вы служите Линдусу Второму, — устало отозвался я. — Ко мне ваши порядки не имеют никакого отношения. Да и не трофей это, а напоминание о долге. Платка нет, узел завязать не на чем. Вот, вместо узла перстень будет.

— Оставь его, — приказала офицеру Эвангелин, стоящая у лошадей и поглаживающая одну из них. — Он ранен, вымотан, окончательно запутался. А ты, мой милый, иди в карету и жди меня там.

— Нет, — помотал головой я. — Сначала мне надо Жакоба похоронить. Эй, вы, оставьте его!

Двое гвардейцев было подняли тело моего друга и потащили к остальным, но мой оклик их остановил.

— Мистресс велела тела снести в одну кучу. — Левия явно начало раздражать мое поведение. — Мы делаем то, что она приказала.

— А его — не надо, — шатнувшись, ответил я и сплел пальцы, подготовив их для заклинания. — Я сейчас лопату с поляны принесу, выкопаю могилу и похороню его как положено.

— Пусть, — снова заступилась за меня Эвангелин. — Амальрик, помоги ему. И плечо посмотри, а то он, того и гляди, чувств лишится.

Я бы лишился с радостью, голова на самом деле гудела невозможно, но позволить это себе было никак нельзя. Многое еще надо было выполнить из задуманного.

Сначала я с помощью гвардейцев вырыл могилу, в которую положил Жакоба и Рангвальда. От снежного мага, ради правды, очень мало что осталось, крепко его приложил эльфийский чародей. Как я и думал, одного из них наш старший товарищ успел прибрать, а второй прикончил его самого.

Пока я всем этим занимался, Эвангелин спалила трупы эльфов и гвардейцев. Красиво спалила, огонь словно снизошел с небес, причем такой жаркий, что никакого удушливого чада от медленно сгорающих тел не было. Вспышка — и пепел, где чернеют слитки сплавившихся воедино пряжек, пуговиц и прочего хлама, которого полно в карманах и напоясных сумках любого солдата. Их никто не обшаривал. Мне не до того, а гвардейцам Левий не позволил, хотя они, думаю, не отказались бы.

В какой-то момент я даже стал размышлять о том, не задать ли стрекача. Плечо я и сам подлечу, а ехать с нежданными союзниками желания у меня никакого нет. Но пока я думал, Эвангелин отдала соответствующий приказ, и меня просто-напросто препроводили до самых дверец.

— Итак, как тебя зовут? — Магистресса положила ладошки на свои колени, став похожей на примерную ученицу. — Я просто не помню… Или не знаю?

— Эраст, — ответил я. — А мы куда едем?

— В главный лагерь имперских войск, куда же еще? — улыбнулась Эвангелин. — Эраст, а ты… Ой!

Именно это «ой» и было последним, что я услышал. Мое сознание наконец-то взяло перерыв на отдых.

ГЛАВА 17