Солноворот

Начальника стройки Одинцова — высокого, с седой прядью волос — секретарь райкома нашел в конторе. В гимнастерке и галифе, тот стоял у стола, на котором лежал большой лист бумаги с чертежами, и, вглядываясь в него, вполголоса напевал какую-то песенку. Чуть поодаль, примостившись на чурбане, сидел мальчонка лет четырех и что-то малевал на бумаге. От удовольствия он даже высунул_ язык, как будто это помогало ему рисовать. Дружинин вгляделся в мальчика — крупная голова, глаза большие, черные, волосы слегка топорщатся.

— Чей это? — спросил он из любопытства.

— Нашей работницы, — ответил Одинцов. — Просила меня приглядеть…

— Няней заделался, значит?

— Вроде как и не совсем, — несколько стеснительно ответил Одинцов. — Узнала, что с утра никуда не собираюсь… — И он развел руками и тут же пояснил: — Хочу разобраться с планами. Подошла пора строить новый цех, а болото, как назло, не подпускает. И место же выбрали гидрологи! Ведь чуть бы правее дать. — И, взглянув на ходики, монотонно тикавшие на стене, спросил: — Вы не обедали?

— Если не считать кружку молока, — признался Дружинин.

— Ну вот и к разу, я тоже не обедал. — И он тотчас же что-то написал на клочке бумаги и подошел к мальчику.

— Слушай, Андрейка, вот тебе записка, иди, передай маме.

— А потом опять сюда можно?

— Конечно, это же теперь, товарищ Андрей, наш общий с тобой кабинет, — улыбнулся начальник и, поерошив чуть вьющиеся с зализом волосы мальчика, вышел следом за ним.

— А я поджидал вас вчера, — проводив через дорогу Андрейку и вернувшись, сказал Одинцов.

— Разве всюду успеешь? Представляешь, где ночевал? Не поверишь — на пастбище.

— Ох-хо-хо, — раскатился Одинцов, обычно не любивший смеяться. — Это же знаменательно! Секретарь райкома — и на пастбище!

— Конечно, знаменательно. Молоком да мясом кормить вас надо? Вот и стараюсь, из кожи лезу, — тоже смеясь, ответил Дружинин. — Ну, а как дела у вас, строителей?

— Вначале пообедаем, а потом уж и о делах. Хотя… обед будет не раньше, чем через полчаса. За это время мы, пожалуй, сможем пройтись по стройке. — И он отложил в сторону чертежи.

Наблюдая за неторопливыми движениями инженера, Дружинин вспомнил, как впервые они встретились с ним близ ольховой балки. Встретились на дороге два «газика», остановились. Из машины вышли два рослых человека.

— Так и не послали, товарищ Одинцов, самосвалы на вывозку хлеба?

— А возводить комбинат вы за меня, товарищ Дружинин, будете?

И вдруг, в эту самую минуту, они оба поняли, что ни тот, ни другой так просто друг другу не уступят. Одинцов полагал, что секретарь райкома завтра же вызовет его на бюро и будет «воспитывать». Но Дружинин и не думал об этом, тем более что собеседник с первого же взгляда ему пришелся по душе. И, словно желая забыть минутную размолвку, они крепко, по-мужски, сцепились руками и расхохотались. И, смеясь, тут же вспомнили притчу о двух упрямых козлах, переходивших речку по узкому дощатому мостику.

Теперь, идя по пыльной улочке поселка, они оживленно разговаривали о делах.

Мимо проходили тракторы, самосвалы, автобусы… Небольшая улочка на бывших козьих выпасах жила своей обычной трудовой жизнью, размеренной и деловитой.

— Электростанцию скоро пустите? — спросил Дружинин, когда они подходили к огромному каменному зданию.

— Месяцев через пять.

— А к осени нельзя?

— Вам что — энергия требуется? •— спросил Одинцов. — Если моторы есть, можем сейчас подключить.

— Сколько киловатт дадите?

— Сколько надо, столько и дадим, — добродушно улыбнулся Одинцов и первым вошел в каменное здание. Окинув его взглядом, сказал мечтательно: — Это еще только коробка, а вот когда установим машины, когда над головой зашуршат шкивы, вы тогда поймете значение нашей стройки…

— Я и сейчас понимаю.

— Не-е-ет… Я сам порой не все представляю. Веду другой раз стройку, прикидываю, как все должно быть. А когда подходит время пускать ее, все по-другому встает перед тобой. И тогда уж уезжать не хочется.

— А мы вас и не отпустим.

— Я же строитель, , а не эксплуатационник, — пожал плечами Одинцов и усмехнулся. — Разве на разработки известкового туфа переключиться? Как-никак ведь я открыл это богатство для вас. — И повернул к другому кирпичному корпусу.

Только через час они вернулись обратно.

Войдя к Одинцову в комнату, Дружинин удивился: все здесь блистало чистотой, на окнах висели тюлевые шторы, на полу лежали половики, даже примостился в углу на дере-нянном треножнике цветок-подросточек.

— Женился ты, что ли, Яков Васильевич? — словно не веря своим глазам, спросил Дружинин.

Одинцов несколько смутился, ответил не сразу:

— Ты все шутишь, Сергей Григорьевич. С тех пор как разлучила война, живу лишь одними письмами. — И он вытащил из-под кровати чемодан. — Спрашивал, счастлива ли? Но она не ответила…

Он раскрыл чемодан, достал оттуда папку в сафьяновом переплете, осторожно взял из нее фотографию девушки с тугими, переброшенными через плечо косами.

— Сколько прошло времени, а первая любовь не забывается, — разглядывая фотографию. задумчиво сказал он. — А вот какой она стала теперь. — И Одинцов подал ему новую.