Солнечная ртуть

Их жилище отнюдь не убого. Всего лишь обычное: в меру прогнившая хибара начала шестидесятых. С высокими потолками и окнами. Это было плюсом, напоминанием о старых временах. А Ада, без всяких шуток, помешалась на старье. Конечно, место не лучшее для жизни — с сомнительными трубами в ванных комнатах и плачущими сливными бачками в сортирах. Полы издавали приятный хруст, а в определённых местах воспроизводили целые композиции. Да, место не лучшее, но девушка к нему привыкла.

Когда-то у неё появилась возможность переехать в элитный район, но она отказалась. Причиной, конечно, была не привязанность к старому дому. Возможность оставалась до сих пор, но думать об этом всё ещё не хотелось. Ада зевнула, пролистала ленту новостей и отправилась спать.

Рано утром, в полдень, наружный мир призвал её опять включиться в жизнь. Деталь большой машины должна вернуться на своё место. Телефон на столе показывал время третьей пары, на которую ещё можно было успеть. Девушка подумала: важно ли ей это? Определённо, нет. Оделась, умылась, и неспеша отправилась на кухню.

На подоконнике примостилась старая книга и сильно раздражала. Она лежала неровно, аккурат между унылыми цветами, и, казалось, вместе с ними смотрела в окно. Раздражала она потому, что девушка не удержалась и снова достала её, хотя обещала себе не делать этого. Снова перечитывала, очерчивала пальцем острые уголки страниц. И не понимала, зачем. Она никогда не любила сказки и всегда оставалась равнодушной к фентези. Она не читала ни Гарри Поттера, ни Хоббита, предпочитая Стивена Кинга и серые тома «Жизни замечательных людей». Мрачный вымысел и история мира, от древних цивилизаций до последних столетий — вот, что её занимало. А до сказок дела не было никакого. Кроме одной. Эта проклятая книжка никогда не ускользала из виду. Её подарила мать, которую, как и эти сказки, Ада не любила. Или любила, но не очень — совсем не так, как могла и хотела.

Мама принесла её, когда девочке было четырнадцать. Как перед тем, как уйти из семьи и начать свою собственную жизнь, в которой на следующие семь лет места для дочери не оказалось. Купила на распродаже, оценив, как фотограф, общий дизайн. По идее Ада должна была ненавидеть эту вещь — её стильную обложку и плотную бумагу. Но не могла: самое прекрасное, что она когда-либо читала, заключалось на этих страницах. В написанной на них истории девушка неоднократно находила какую-то странную, почти неуловимую связь со своей жизнью. Иногда она становилась совершенно явной, но отчего-то это не пугало, а только вызывало грусть и ещё большую привязанность к этой истории.

Настроение испортилось. Дом растерял всю привлекательность, причин торчать на кухне уже не осталось. Ада переместилась в прихожую, где её поджидала большая чёрная папка формата А2, издалека похожая на плазму с ручками. Аксессуар вызывал неоднозначную реакцию в общественном транспорте, но оказалось, что к этому быстро привыкаешь. Девушка кинула взгляд на зеркало. Она никогда на себя не смотрелась как следует, только оглядывала своё отражение, чтобы убедиться, что всё в порядке и на лбу нет пятна краски или чего-то такого.

Природа наделила её приятной внешностью, но не яркой. Высокая фигура со слабо выраженными изгибами тела была довольно женственной, несмотря на широкие плечи и острые ключицы. У Ады были крепкие кости и сильные мышцы, хотя она всё равно выглядела немного хрупкой — из-за маленьких рук и чуть припухлых, практически детских щёк. Тёмные волосы вились, крупными волнами едва прикрывая уши. Она стриглась сама, кромсая локоны на неровные пряди. Всё лицо девушки, казалось, отказывается взрослеть — таким юным оно казалось. Пухлые губы, большие глаза и тонкий, правильный нос. Только привычка хмуриться добавляла немного зрелости.

Одежду Ада выбирала мешковатую, тёмную, только два или три раза в год надевала юбки. В ранней юности она комплексовала из-за того, что у неё совсем не выраженная талия. Но со временем пришла к выводу, что с её привычкой есть всякую химическую дрянь могло быть гораздо хуже.

В этом образе была только одна яркая деталь — цвет радужной оболочки. Ещё в детстве ей объяснили, что дело в пигменте. Липохром — это название пришлось учить долго, но зато теперь оно ни за что не выветрится из головы. Небольшая мутация, более редкая, чем альбинизм, но определённо красивая.

Глаза Ады были жёлтыми и блестящими. Будто потихоньку крали солнечный свет.

Глава 5 Основы геральдики

Ментор согласился провести занятие в Гробовом зале. Так девочка прозвала Гербовый зал, но ни разу не оговорилась при посторонних — только с теми, кого могла не опасаться. Мира хихикала, а слугам было всё равно.

— Сегодня мы только повторяем? — спросила Агата.

— Да, ваше высочество. Как и весь предыдущий год. Мне уже трудно находить вам занятие, учебная программа перевыполнена, и приходится давать уроки на основе академических семинаров.