Солдаты далеких гор

— Встали в круг? — прокомментировал командир. — Бомбить будут. Так это они наш «дуглас» сейчас будут бомбить!

— Пусть. — Второй пилот сидел и терпеливо ждал, когда штурман забинтует ему лицо. — Нашим на передовой меньше бомб достанется.

— Бомбы бомбами, — проговорил командир. — А вот не дождаться бы нам карателей с собаками. Если они думают, что командующий летел с нами, то обязательно постараются это проверить. Поднимайтесь и бегом по ручью. Из воды ни на шаг!

Первые сутки прошли спокойно. Лошади мерно, шаг за шагом преодолевали расстояние, неся на себе и груз, и людей. Шелестов почти сутки не отрывался от карты и от бинокля. Маршрут слишком приблизительный, составлен по словам тех, кто знал эти проходимые тропы через карпатские перевалы. Дальше, на территории Румынии, можно было надеяться на Крылова. Федор полгода воевал в составе румынского партизанского отряда и во многих местах побывал сам. Сейчас самым главным было обходить населенные пункты, даже маленькие. Но в предгорьях, да и там, выше в Карпатах, населенные пункты всегда тяготели к рекам. Поэтому Шелестов старался быть внимательным именно тогда, когда они приближались к рекам.

На ночлег встали на небольшой поляне в глубине леса, откуда не будет виден огонь костра. Лошадей расседлали, осмотрели спины, ноги, особенно копыта. Не слетела ли где подкова, нет ли потертостей. Буторин, как главный специалист по устройству быта в походных условиях, тут же выкопал под раскидистым деревом ямку, в которой развел костер. Он называл такой костер «индейским». Огонь такого костра не виден издалека, а дым распадается в кроне дерева и не выдает людей, не поднимается над лесом.

Лиза, насыпав в котелок крупу, залив ее водой, смотрела, как Буторин вешает котелок над огнем.

— Виктор Алексеевич, а сколько вы вообще знаете видов костров? Вы все делаете как заядлый путешественник. Вы геологом не работали в тайге?

— Нет, не работал, — усмехнулся Буторин. — Война многому учит. Да и учителя были хорошие. Если я живой, значит, был хорошим учеником. Просто мне часто приходилось пользоваться этими навыками… э-э по роду службы. А сколько видов костров я знаю? Ну, на разные основные случаи жизни знаю все. Вот этот потайной костер. Костер, чтобы обогреть нескольких человек, жаркий костер. Есть еще костер, который позволяет сушить большое количество обуви и одежды. Есть костер, с которым тепло спать, когда он тебя греет с обеих сторон. Но это уже два костра.

— А когда ветер?

— А когда ветер, то лучше всего разводить костер под названием «камин». Забиваешь с той стороны, откуда ветер, два колышка чуть под наклоном. И укладываешь одно на другое полешки. Получается стенка. Она и от ветра огонь защищает, не сдувает пламя из-под котелка, и дрова сами в костер скатываются. Знай себе только сверху свежее полешко подкладывай на стенку.

— Эх, с вами после войны было бы здорово в поход сходить. И чтобы звезды и песни у костра под гитару и никаких фашистов, погонь и тайн.

— Ты еще картошку в золе вспомни, — рассмеялся Буторин и посмотрел на Броза. Маршал снова сидел и что-то писал в своем блокноте, изредка отрываясь и задумчиво глядя вдаль. — Наверное, он сейчас видит светлое будущее.

— И я вижу! — вдруг горячо проговорила Лиза. — Вы только вспомните, как все было! Праздничные демонстрации, счастливые лица людей, гудки заводов, новые улицы, новые свершения. Девочки с белыми бантами первого сентября идут в школу, студенты с портфелями. Я помню лекции в университете и мысли о том, как я выйду из стен вуза и стану работать для своей страны, и аж дух захватывало! А у вас?

— У меня. — Буторин задумчиво посмотрел вдаль и как-то не очень весело улыбнулся. — У меня дух от другого захватывало. Или вон у Михаила Сосновского. Он тогда в Германии работал несколько лет, видел, как зарождается нацизм, как Гитлер к власти приходит. Демонстрации, говоришь, музыка, духовой оркестр в Парке культуры и отдыха, вышка в бассейне… Это вы, девочки с бантами, просто не знали в то время про Халхин-Гол, про озеро Ханка. Про то, как у нас не было иного выхода, видя, как сгущаются тучи вокруг Родины, отодвигать государственную границу от Ленинграда. Потому что Финляндия откровенно поддерживала Гитлера. Мы воевали в болотах Карелии, мы воевали в Испании, потому что нацизм и там поднял голову, а республика хотела жить и не знать коричневой чумы.