Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

По поводу безжалостности, пожалуй, соглашусь. Есть такое. А вот по поводу «угадайки» скажу, что словесное жонглирование может быть интересно в литературном цирке, но как яркий короткий номер: между клоунами и медведями на велосипедах. Когда так строятся тексты подряд, то очень быстро возникает усталость от языкового стекляруса. Кстати, в завершении вступительной статьи-манифеста соавторы срываются, пропадает бодряческий, в стиле ранних футуристов тон и появляется интонация великого гоголевского персонажа, лишившегося прекрасного наряда: «на шелку, с двойным мелким швом». Слушаем: «Почему мы не имеем права объединиться в одной книге, как творческие единомышленники – почему, почему, почему?»

Отмечу, что никаких репрессий в отношении соавторов не последовало. Более того, через несколько месяцев Игорь Ефимов «каменел» и «отшатывался» на приемной комиссии, когда его почти втолкали в ряды советских писателей. Вышло, как помним, книжное издание «Смотрите, кто пришел!». Владимир Марамзин не мог похвастаться такими достижениями, но и у него дела шли неплохо. В 1966 году он публикует детскую «познавательную» книгу «Тут мы работаем». Отрывок из нее под названием «Портрет завода как он есть» с подзаголовком «Рассказы человека, не всегда абсолютно серьезного» напечатали в «Юности» в декабрьском номере того же года. Нужно признать, что хотя содержание официальных и самиздатовских текстов Марамзина не совпадают, стилистически они гармонируют. Итак, автор рассказывает подрастающему поколению о прелести работы на крупном промышленном предприятии:

Когда я начал работать на заводе, я думал, что там будет все не такое, как в моей прежней жизни. В нашей школе, например, меня долго отучали от веселости, от живого характера.

– Привыкайте быть серьезными, – говорила нам часто учительница литературы Лидия Сергеевна. – Если сейчас не привыкнете, то потом на работе вам достанется лихо.

Сама Лидия Сергеевна никогда не смеялась, потому что давно приучила себя быть серьезной.

И потом мне не раз приходилось слышать, что, готовясь работать, а особенно на заводе, надобно спрятать в карман всякие свои черты характера, кроме настойчивости, пресерьезности и разответственности.

– Детство кончилось. Все! – говорили мне многие, словно бы с удовольствием. Мол, повеселились, поиграли – и хватит: отрабатывайте нынче за это.

Говорившие не правы: работа на заводе – радость. И начинается работа-радость уже на подходе к месту трудовой вахты:

Утром все мы идем на завод. Кто уже проснулся, а кто на ходу досыпает. Кто торопится, а кто спокойно ему говорит:

– Не торопись, никто твой станок не займет.

Вся улица понемногу втягивается в проходную завода.

И вдруг из проходной мы услышали музыку. Самую веселую музыку. И даже не одну, а сразу две музыки, то есть одну, но из двух колокольчиков, которые силятся друг друга обогнать.

Кто еще не проснулся – тот разом проснулся, а кто был вялый по природе – тот сразу стал по природе не вялый.

– Идем, как на танцы, – сказал Жора Крекшин из соседнего цеха.

– Заманивают нас в завод с утра пораньше, – сказала тетя Настя, а сама довольна, даже пошла поскорее, хотя и знает, что станок не займут.

Оказывается, было решение завкома: по утрам давать из проходной людям музыку. Для утренней бодрости.

Заботится завком о нас о всех с утра пораньше.

Неожиданно в сознании картины «праздника труда» смешиваются с похождениями любвеобильного Ивана Петровича: