Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

Как видим, справка составлялась со слов, близко к реальности, но с фактическими ошибками. Нельзя сказать, что в эмиграции совсем не знали о Довлатове. В 1976 году, незадолго до его первых публикаций в издательстве «Посев», выходит книга Юрия Мальцева «Вольная русская литература. 1955–1975». Ее автор, московский переводчик и преподаватель Юрий Владимирович Мальцев, активно участвовал в диссидентском движении. Неоднократно получал предупреждения, принудительное лечение в психиатрической больнице. В 1974 году Мальцев эмигрирует. Понятно, что большая часть материала собиралась еще на родине и отражает степень известности авторов «вольной литературы» в неофициальной среде. Там есть Довлатов. Информация о нем располагается внутри текста о прозе известного нам Александра Кондратова – автора «Здравствуй, ад»:

Нечто среднее между «черной» прозой и детективом мы находим в повестях Сергея Довлатова – полууголовный мир, острые ночные ситуации, экзотические драматические сцены, динамичные сюжеты. Кое-что из своих произведений Довлатову удается печатать.

Думаю, что о прозе Довлатова исследователь также пишет «со слов» слышавших о ней, в отличие от текстов Кондратова, название и содержание которых Мальцеву, по крайней мере, знакомы. Интересно, что Эдуард Лимонов назван «экстравагантным юмористом».

Но и такие данные более чем исчерпывающи для компетентных органов. И здесь снова привычная для Довлатова проблема – отсутствие внятной реакции. Да, его не берут на работу даже в многотиражную газету, но пока ярко выраженного давления нет. Все на уровне невнятных слухов, неясных ощущений колебания почвы под ногами. Настроение Довлатова резко меняется. В какой-то момент он вроде бы собрался уезжать вместе с женой и дочерью. Из письма Тамаре Зибуновой от 6 июня 1977 года:

Тамара! Мне, очевидно, придется уехать… Так складываются обстоятельства. Я хочу знать, подпишешь ли ты в этом случае бумагу об отсутствии ко мне материальных претензий. Сообщи экстренно и однозначно – да или нет. И если можешь, не слишком оскорбляй меня при этом. И пожалуйста – сразу ответь.

Нервное состояние не могла сгладить и публикация последнего официального текста Довлатова в Союзе. Это очередная рецензия в «Звезде» в № 8 за 1977 год. Это самый объемный литературно-критический текст Довлатова, – 11 тысяч знаков, три страницы журнальной площади. Выбор рецензируемого текста необычен для Довлатова. Он откликнулся на литературоведческую книгу Анатолия Горелова «Три судьбы», изданную годом ранее. Судьба самого Горелова достаточно примечательна, чтобы сказать о ней несколько слов. Он родился в 1904 году в еврейской семье. Настоящая его фамилия – Перельман. Уже в 1929-м Горелов становится главным редактором «Резца» – двухнедельного «рабочего литературно-художественного журнала». С 1934 по 1937 годы Горелов возглавлял «Звезду». Арестованный в 1937-м Горелов попал под бериевскую амнистию. В 1949 году он попадает под новую волну – кампанию по борьбе с космополитами. Горелова ссылают в Красноярский край, откуда он возвращается в Ленинград в 1954 году. Удары судьбы не сломали его. Он активно участвует в литературной борьбе, принадлежит к либеральной части ленинградских писателей.

Впрочем, «Три судьбы» далеки от актуальных политических баталий. В книге рассматриваются жизнь и творчество Тютчева, Сухово-Кобылина и Бунина. Оценивая книгу, Довлатов выделяет часть, посвященную Тютчеву. Рецензента особо интересует анализ поэтической пары Пушкин – Тютчев. Горелов выступает против традиционного записывания больших русских поэтов позапрошлого века в «ученики и продолжателей пушкинской традиции». С явной симпатией Довлатов описывает уход Горелова от канонического прочтения: