Сойка-говорун (СИ)

Я хмуро смотрю на дверь. Как бы я не пыталась убедить себя в том, что слова Анхеля выдумка, но у меня слабо получается. На каждый мой аргумент есть опровержение. В какой-то момент я ловлю себя на мысли, что из него бы мог получится неплохой лидер сопротивления. У него есть четкая позиция, он хороший оратор. Вот кого нужно было делать символом восстания. Мои мысли вновь уносятся далеко за пределы арены, в Дистрикт-2, на Улицу победителей. Интересно, после победы мне позволят сменить дом? Неплохой есть по соседству с Уэйдом Ракином, на окраине. Я улыбаюсь и достаю из кармана карту. Завтра наступит третий день Игр: пора выходить на охоту.

========== Глава 17 ==========

Комментарий к Глава 17

Глава коротенькая, но надо было с чего-то начать после столь длительного перерыва :)

Утром меня тихонько будет Дед и сообщает, что Джерри заболел. Парень лежит в углу комнаты, укутанный в свою широкую рубашку. Тихо что-то прошептав, он утыкается в одежду и заходится долгим хриплым кашлем. Лесли снимает с себя кофту и заботливо обматывает голые ноги Джерри. Анхель предлагает развести небольшой костер, чтобы его отогреть. Никто не против. Лесли, взявшая на себя роль полевого доктора, скармливает Джерри таблетку. По ее вздоху, я понимаю, что парень болен довольно серьезно. Посовещавшись, мы решаем никуда до обеда не двигаться.

К полудню Джерри становится еще хуже. Время от времени он впадает в беспамятство и то и дело норовит отключиться. Лесли пытается отпоить его лекарствами, но тщетно. Я касаюсь его лба: горячий как печка. Лесли говорит, что, с одной стороны, это не так плохо: организм борется с болезнью. Но, глядя на мокрое от пота и почти зеленое лицо Третьего, в ее слова начинает с трудом вериться. Анхель предлагает сходить до Рога изобилия, поискать что-нибудь из лекарств и теплой одежды (если, конечно что же, все это осталось). Мы долго препираемся и в итоге решаем никуда не идти, а дождаться следующая дня, надеясь, что усилия Лесли не пропадут даром и Джерри хоть немного полегчает.

К вечеру я начинаю сходить с ума от скуки. Расположившись возле двери, я раскладываю на полу свою коллекцию ножей. От частого кашля Джерри мне становится не по себе и дело даже не в том, что я боюсь заразиться. Мне совершенно не хочется, чтобы мой союзник погиб так глупо. Одно радует: за весь день не прозвучала пушка, а значит все трибуты почти наверняка сидят по своим убежищам и носа боятся сунуть. Джерри начинает заходиться вновь и я, шумно вздохнув, быстро распределяю ножи по карманам и говорю, что схожу на разведку. Никто не возражает.

Лесли отключает сигнализацию и я наконец-то выхожу из поднадоевшей комнаты наружу. В первую очередь решаю наведаться в лагерь Гейла. Путь назад занимает немного времени. Как я и предполагала, лагерь заброшен. В нос бьет неприятный запах. Приблизившись к балкону, на котором был когда-то пост Мэг, я понимаю, что зловоние исходит от трупа Мадж Андерси. Значит, тела никто не забирает, что в целом логично — в закрытом помещение незаметно передвигаться миротворцам — или кто там ответственен за вынос тел — весьма проблематично. Я подхожу к телу и обыскиваю его, прекрасно понимая, что вряд ли найду что-то интересное. Однако я ошибалась.

Во внутреннем кармане куртки обнаруживается скомканная фотография. На ней Мадж, совсем юная, лет двенадцати, стоит рядом с очень похожим на нее мужчиной на фоне какого-то здания. Она выглядит очень счастливой. На обратной стороне фотографии надпись: «Всегда с тобой, всегда буду оберегать. Любящий папа». Я перечитываю эти строки несколько раз. Совершенно не трогает, да и должно ли? Что ж, надеюсь после Игр тело вернут отцу. Не знаю, как происходит захоронение трибутов в Двенадцатом дистрикте, но у нас это целая церемония. Хоронят на специальном кладбище, ставят памятную плиту и посмертно дают младшее офицерское звание. Родственникам павших выплачивается разовая компенсация от властей дистрикта, как по потери военнослужащего члена семьи. Если же победителем становится представитель Второго дистрикта, то он обязан сказать несколько прощальных слов своему погибшему земляку. Лицемерней этой традиции я еще не встречала. На моей памяти никто не произносил эти слова с искренним сожалением или благодарностью. Разве что та самая Эбигейл Джексон, про которую упоминал Анхель.

Тогда в Играх остались только представители нашего дистрикта. Помню, что они сошлись в честной дуэли. Сражались они долго, но, в конце концов, Джексон одержала верх. На похоронах напарника она говорила много, долго и ее речам действительно хотелось верить.