Содержанка для президента

— Ну так в гостиницу можно здесь же привокзальную. Там как раз такие красивые и работают. Нашего брата голубят и балуют.

И мерзко подмигнул, я тут же назад попятилась. Намек поняла, и на душе стало опять мерзко.

— Дочка, не слушай придурка. Садись. Подкину тебя к женщине одной, квартиры сдает. Может, и о работе у нее спросишь.

С другого такси напротив мне посигналил пожилой водитель в кепке.

— Ты давай… вали отсюда, не твое место! Первый раз вижу! — заорал ему молодой и махнул рукой, — Давай! Пока ребят не позвал! А то катаются тут залетные, хлеб отнимают!

— Садись-садись, девочка. А то они тебя тут разведут.

Я в машину к седому мужику в кепке села и дух перевела. Он мне внушил доверие больше, чем тот молодой с пахабным взглядом и наглой ухмылочкой.

— Вы сказали, к женщине завезете.

— Да, Марья Петровна. Хорошая тетка. Сдает комнаты. Не дорого. У тебя деньги есть?

— Ддда… есть.

Подумала про карточку и про то, что Айсберг обещал на нее положить сумму. Надеюсь, мне ее на оплату комнаты хватит.

— Вы мне возле банкомата остановите, пожалуйста.

— Остановлю-остановлю.

Радио погромче включил, а я наконец-то расслабилась. Попробовала и хватит. Не подхожу я для содержанки. Я на работу устроюсь. Я же все умею — и готовить, и убирать. Я даже шить могу. Мачеха заставляла и белье постельное застрачивать, и шторы. Они на всем экономили. Шить мне нравилось. Я книгу у них нашла по крою и шитью и вдоль и поперек изучила. Мечтала иногда, что стану дизайнером-модельером, рисовала всякие модели одежды. Пока их не нашла их дочь и не изодрала в клочья, не забыв назвать меня тупой бездарной сучкой. Они меня так между собой и называли «эта сучка». Потому что я огрызаться умела. За это часто ремня получала.

— Вот здесь банкомат, а дальше поедем к Марье Петровне. Я за углом машину поставлю. В переулке. Здесь нельзя парковаться. А ты деньги сними и через арку как раз выйдешь ко мне. А то так обходить три дома придется.

Я кивнула и из машины вылезла.

— Вы только не уезжайте.

— Да куда мне уезжать. И чемодан твой в багажнике. Я постою, покурю, радио послушаю.

Кивнула, прижала сумочку с кошельком к груди и стремглав к банкомату. Карту трепетно сунула в отверстие и нажала заветные кнопочки, как учила девушка в банке.

Банкноты зашуршали и мне в руку выскочили. А потом еще раз и еще. В голову ударила эйфория. Это мои деньги. Все мои. На первое время мне хватит. Айсберг не поскупился и положил мне на счет хорошую сумму. Мысль об Айсберге больно кольнула в области сердца, и я вдруг ясно представила себе его синие холодные глаза. Стало больно. Так, что и выдохнула с трудом.

Вышвырнул… потому что не согласилась ломаться под него. Как собаку вытолкал. Только использовал меня. Не нужна я ему была никогда. Поигрался, и все. Нечего по нему скучать и страдать. Я начну новую жизнь. У меня получится. Как в книгах. Приехать в столицу, работать пойти, потом, может, и учиться поступить смогу. Я ведь отличница. Всегда старалась в школе лучше всех быть. Назло отчиму. Потому что тупой тварью называл. Учебники не покупал. Я в библиотеке старые брала, заклеенные.

Но ему нравилось хвастать, что он неродную дочь содержит и помогает в учебе, что благодаря ему так выучилась и с таким аттестатом школу окончила. Правда, когда посмотрел в него, заржал.

— И нахер они тебе, эти оценки? Думаешь, в универ пойти? Дык нет его здесь, а в другой город тебя никто не отпустит. Отрабатывать будешь. Коровам хвосты крутить с оценками своими. Зря время тратила. Никчемной тварью и останешься!

Не останусь! Вот увидишь, ублюдок! Я многого добьюсь! Обязательно! Деньги в кошелек положила, сунула его в сумочку и поискала взглядом такси. Не нашла. Он говорил, что в переулке машину поставит. А то в центре никогда стоянки не найти. Пошла в переулок через арку в старом доме.

Мои шаги эхом отдаются под сводами, и к ним присоединились еще несколько. Обернулась — за мной следом двое идут. Я ускорила шаг. Сердце гулко забилось, сумку сильнее прижала к себе. Их лиц не видно. Они в темной одежде и в шапках, надвинутых на глаза. Сейчас день. Никто меня не тронет. Я сейчас из арки выйду, и там такси и…

Выйти из арки не успела, меня за волосы схватили и об стену ударили так, что в глазах потемнело. Придавили к ней изо всех сил.

— Сумку давай, сука!

Зарычал кто-то в лицо и дернул за ремешок, пытаясь выдрать сумочку.

— Не отдааам! — заорала и пнула ублюдка изо всех сил коленом в живот. — Спасиииитеее…

Мне тут же закрыли ладонью рот. Я изловчилась и укусила подонка за ладонь, за что меня наотмашь ударили по губам, а потом в солнечное сплетение кулаком.

— Ах ты ж мрааазь!

Скрутилась пополам, но сумку не отдала. Я яростно за нее сражалась, как будто понимала — сейчас заберут, и я снова останусь ни с чем, а там документы, там деньги мои первые. Там моя новая жизнь. Красивая, чистая, настоящая. Она пахнет круассанами, чаем и маленькой уютной комнаткой у Марьи Петровны.

— Что ж она вцепилась в нее! Отдай, дрянь!

— Сейчас отцепится! Я ей зубы сломаю и пальцы повыкручиваю!

— Не бить! Только деньги взять!