Собрание сочинений. Врата времени

Даже если бы эта тварь не шевелилась, она была бы воплощением невыразимого кошмара, но самым невыносимым был ее омерзительный способ передвижения. Конечностей у нее не было; она ползла, конвульсивно содрогаясь и при каждом толчке извергая из пасти вязкую зеленоватую жижу.

И надвигалась она с поразительной быстротой: 30 метров… 25…

Я сжался в смертельном ужасе – 20 метров… 15… Я отчаянно пытался думать: огнемет?.. как же его… не помню! – мой разум отказывал при виде этой наползающей жути… Сперва зеленая слизь, потом клыки… необъятная пасть… не убежать, не остановить…

Новый голос – спокойный, неторопливый, добрый голос из давнего детства: «…Он может все остановить – и на этом и на том свете. Ты и во сне не встретишь ничего, с чем бы мой Билли не справился. С сегодняшнего дня он будет приходить в твои сны, так что тебе больше нечего бояться…»

Холодная твердая рукоятка в руке, грохот выстрела, рывок отдачи – из самых дальних глубин подсознания…

– Папа! – ахнул я. – Спасибо, па!

Монстр уже навис надо мной. Но Билли был в моей руке, нацеленный прямо в зияющую пасть. Я нажал курок.

Чудище дернулось, поползло назад, скользя по собственной слизи, и стало на глазах съеживаться. А я стрелял и стрелял.

Не сразу я вспомнил о Красвелле.

Он стоял и молча смотрел – на корчившееся чудовище (оно уже заметно убавилось в размерах и продолжало уменьшаться), на тускло поблескивающий кольт в моей руке, на дымок, вьющийся из его дула…

И вдруг он расхохотался.

Громкий, бурный хохот, но было в нем что-то истерическое.

Все еще хохоча, он стал таять, красные солнца покатились с неба, угасая на ходу, превращаясь в тусклые точки, – и вот небо стало пустым, белым и гладким, как потолок.

В сущности (какие приятные слова – «в сущности»!) это и был потолок.

И вот уже Стив Блэкистон, улыбаясь, снимает хромированный колпак с моей головы.

– Ну спасибо, Пит! Полчаса – минута в минуту. Ты на него подействовал быстрей, чем инсулиновый шок!

Я сел, пытаясь прийти в себя. Стив ущипнул меня за руку:

– Ну-ну, ты уже проснулся. Я хочу, чтобы ты мне рассказал все, что делал, – только не сейчас. Я тебе позвоню на работу.

Ассистент как раз стащил колпак с Красвелла. Тот заморгал, повернул голову – и увидел меня. На лице у него вмиг сменилось с десяток выражений – и хоть бы одно было приветливым!

Он резко сел, оттолкнув ассистента.

– Ах ты сволочь! Ну, я тебя!..

Я вскочил, а Стив и кто-то из его помощников вцепились в Красвелла.

– Пустите, черт подери! Я с ним потолкую!..

– Я же говорил, – сокрушенно выдохнул Стив. – Сматывайся быстрей!

В этот момент я уже несся по лестнице. Маршем Красвелл в пижаме не производил того впечатления, что бронзовый гладиатор его грез, – но мускулатура у него осталась вполне приличная.

Это все случилось вчера. Стив позвонил мне сегодня утром.

– Вылечился начисто, – сообщил он торжествующе. – Здоровей тебя! Сказал, что малость переутомился и собирается дать себе отдых от фантастики – займется чем-нибудь другим. Ровно ничего не помнит, но у него сохраняется странное чувство, что он должен сделать что-то нехорошее с парнем, лежавшим на соседней койке. Почему – не имеет понятия, а я ему не объяснял. Но ты на всякий случай держись подальше.

– Я бы сам с ним сделал что-то нехорошее, – фыркнул я. – Мне не нравится его страсть к чудовищам. Что он теперь намерен сочинять – любовные романы?

– Нет, – фыркнул Стив, – его вдруг потянуло к вестернам. Сегодня завел рассуждения об исторической роли револьвера «кольт». Даже выбрал название для нового романа: «Закон шестизарядного». Кстати, не ты ли навел его на эти мысли?

Ну я ему и рассказал.

Стало быть, Маршем Красвелл здоровей меня? Так для этого, похоже, не много надо.

Три часа назад собираюсь я на матч тяжеловесов в Мэдисон-Сквер-Гардене, и вдруг берет меня за пуговицу полисмен. Да не какой-нибудь, а Майкл О’Фаллин – самый дюжий, славный и рыжий полисмен, какого я знаю.

– Пит, дружище, – говорит мне Майкл. – Знаешь, какая мне чудная штука нынче приснилась? Будто я тебя выволок из одной заварушки, а ты мне и говоришь – поблагодарить, что ли, хотел – мол, подойди, Майк, завтра ко мне насчет билетов на матч. Так вот я никак в толк не возьму: или это такая телепатия, или…

Я покачнулся и уцепился за дверь бара. Майк еще бубнил, когда я вытащил из кармана собственный билет и сказал:

– Знаешь, что-то мне не по себе сегодня. Ты сходи, а я, пожалуй, спишу отчет из других газет. Ты в это, Майк, не вдумывайся; считай, что это твоя ирландская везуха!

Я вернулся в бар, взял двойное виски и уставился в него: когда надо сосредоточиться, это помогает не хуже хрустального шара.

Телепатия. Ничего себе?!

Нет, сказало виски, совпадение. Не бери в голову.