Собрание сочинений. Врата времени

– Да ведь Хэллоуин же, Элен. Ты подумай только! – сказал мальчик, пытаясь говорить дружелюбно.

– Хм! – Она бросила несколько обрезков ногтей в белый пакетик и надписала его. – Да разве для тебя это что-то значит? Разве ты знаешь что-нибудь об этом? Ты же там просто перепугаешься до смерти! Отправляйся к себе в кроватку, малыш.

Щеки мальчика вспыхнули.

– Я должен помочь полировать… накрывать на стол…

– Если сейчас же не уйдешь – завтра обнаружишь в своей постели дюжину живых устриц, – спокойно пообещала Элен. – Так что спокойной ночи, Тимоти.

Горя обидой, Тимоти сбежал по лестнице вниз – и с разбегу врезался в Лауру.

– Смотри куда идешь! – прошипела она сквозь зубы и исчезла.

Тимоти подбежал к открытой двери подвала, вдохнул струю густо пахнущего землей воздуха.

– Папа?

– Опаздываешь! – крикнул снизу отец. – Бегом сюда, не то мы не закончим к их появлению!

Тимоти секунду задержался на пороге, слушая тысячи звуков дома. Приходили и уходили братья, точно поезда на вокзале. Они говорили, спорили о чем-то. Стóит постоять на одном месте подольше, и их бледные руки пронесут мимо тебя все, что есть в доме. Вот Леонард со своим черным докторским саквояжем; вот Самуэль с большой черной книгой под мышкой несет еще рулон крепа; вот Бион опять, в который уже раз, несет из машины очередные банки.

Папа на секунду оторвался от полировки – сунул сыну тряпку и, нахмурясь, постучал пальцем по черному дереву.

– Давай-ка, соня, быстренько заканчивай с этим, и перейдем к следующему.

Натирая дерево воском, Тимоти заглянул внутрь.

– Дядя Эйнар большой, правда, папа?

– Угу.

– А сколько в нем росту?

– Посмотри на ящик, увидишь.

– Я просто спросил. Семь футов?

– Много болтаешь.

Около девяти Тимоти вышел из дома в октябрьскую ночь. Два часа он бродил по полям, собирая поганки и пауков. Дул ветер – то теплый, то холодный. Его сердце вновь забилось от волнения. Сколько, сказала мама, будет в гостях родственников? Семьдесят? Сто?

Он прошел мимо спящей фермы.

– Знали бы вы, какой у нас сегодня праздник, – сказал он мягко светящимся окнам. Он поднялся на холм и посмотрел на засыпающий городок в нескольких милях отсюда. Виднелся белеющий циферблат часов над мэрией. В городке тоже ничего не знали.

Тимоти принес домой множество банок с поганками и пауками.

В маленькой часовне в подвале отслужили короткую службу. Все было как обычно: папа читал черные заклинания, прекрасные мамины руки, точно вырезанные из слоновой кости, творили оборотные знамения, а все дети стояли перед алтарем – кроме Сеси, которая лежала в постели наверху. Но Сеси тоже была здесь – можно было заметить ее в глазах то Биона, то Самуэля, то в маминых… а вот она в тебе, раз – и исчезла.

Тимоти горячо молился Черному Повелителю, чувствуя, как все в нем сжимается от волнения.

Пожалуйста, пожалуйста, помоги мне вырасти, и пусть я буду такой же, как мои сестры и братья. Я не хочу быть другим. Если бы я умел вкладывать волосы в восковые фигурки, как Элен, или заставлять людей влюбляться в себя, как Лаура, или читать странные книги, как Сэм, или иметь уважаемую работу – как Леонард и Бион. Или даже, может, завести семью, как мама с папой…

В полночь на дом навалилась гроза. Ослепительными белыми стрелами вонзались в землю молнии. Слышно было, как приближается, осторожно нащупывая дорогу, торнадо, и его воронка жадно вгрызается в сырую землю. А потом парадная дверь наполовину слетела с петель, распахнулась и криво повисла – и вошли дедушка с бабушкой, только что из Старого Света!

И после этого стали собираться гости, один за другим. То постучат с парадного крыльца, то поскребутся с черного хода, то захлопают крылья у окна. Шорох в подвале; посвист осеннего ветра, залетевшего в трубу… Мама наливала в огромную хрустальную чашу для пунша алую жидкость, которую привез Бион. Папа скользил из комнаты в комнату, зажигая черные свечи. Лаура и Элен развешивали на стенах гирлянды из ветвей волчьего лыка. А Тимоти стоял среди всей этой суеты – руки дрожат, на лице – никакого выражения – смотрел то туда, то сюда. Хлопают двери, звучит смех, льется со звоном алая жидкость, темнота, гудит ветер, гулко хлопают крылья, шлепают ноги и лапы, кого-то приветствуют у дверей, слышно, как гремят полированные ящики, скользят мимо тени – подходят, проходят, колышутся, нависают.

– Ого, ну а это, конечно, Тимоти?

– Что?..

Ледяная ладонь сжимает его руку, длинное, заросшее лицо склоняется над ним.

– Славный, славный паренек, – говорит незнакомец.

– Тимоти, – это уже мама, – Тимоти, это дядя Ясон.

– Здравствуйте, дядя Ясон.

– А это… – Мама увела от него дядю Ясона. А тот оглянулся на Тимоти поверх наброшенного на плечи плаща и подмигнул.

Тимоти остался один.

Откуда-то издалека, из-за горящих во тьме черных свечей, послышался высокий звонкий голос – Элен.

– …А вот мои братики – они действительно умные. Угадайте, чем они занимаются, тетя Моргиана!

– Куда мне угадать.

– Они держат похоронное бюро в городе!

– Что?! – и изумленный вздох.

– Представьте себе! – и пронзительный смех. – Разве это не здорово?

Тимоти стоял совершенно неподвижно.

Смех затих.