Собрание сочинений. Том 9

Оставаясь всегда молчаливой,
в домик наш на Четвертой Мещанской
ты вбегала поспешно счастливой,
убегала поспешно несчастной.

Это было под ливнем, под снегом,
лихорадочным взрывом к безднам.
Начиналось отважным побегом,
завершалось застенчивым бегством.

Ни в какую ты роль не вживалась.
Тело дав, душу прятала в теле,
и в меня ты до боли вжималась,
но глаза на меня не глядели.

Было мне ничего не известно
о другой твоей жизни – ночами.
Твои ногти вонзались в известку,
процарапывая смысл молчанья.

И ныряла ты в наши клоаки,
то в автобус, то в чрево вокзала,
но не мог я прочесть эти знаки,
когда ты второпях исчезала.

Еще чуть оставался твой запах —
свежесломленной белой сирени,
но навек ты исчезла внезапно,
мы полвека отдельно старели.

И случилось нечаянно что-то,
я наказан был жизнью жестоко:
я нашел твое старое фото,
то, что тайно вложила ты в Блока.

Были строки на обороте:
«Я люблю тебя. В самом деле».
И душа проступила из плоти,
но глаза на меня не глядели.

Голос шел – может быть, из могилы:
«Ты сумеешь большого добиться.
Я несчастная. Значит, милый,
всем моим пожеланиям – сбыться».

Слава Богу, что спрятала книжка
голос, близкий до дрожи по коже.
Был я грешный небрежный мальчишка,
а сейчас разве я не такой же?

И чего я мечусь в исступленьи
по морям и по всем побережьям?
Запах сломленной в прошлом сирени
остается несломленно свежим.

2004

Госпиталь (Триптих)

1

Умер я, не совсем, но почти.
Я не чувствую больше страдания,
и во взгляде врачи не прочли
что-то очень пугающе-дальнее.

Растянуть бы мне на тормозах
лет на двадцать роскошества грешности,
но уже проступает в глазах
превосходство спокойной нездешности.

2

Все выживаю, выживаю,
а не живу,
и сам себя я выжигаю,
как зной траву.

Что впереди? Лишь бездну вижу.
Она лежит
между двуличным словом – выжить,
и безграничным – жить.

3

За слабую душу и алчную плоть
мне стыдно, мне Богу завидно,
но, если и сам христианин Господь,
не стыдно за нас, а обидно.

2004

Чердаки

Что для поэта есть удачней
привольной юности чердачной,
когда, еще притворно мрачный,
самовлюбленный стих невзрачный
обманно льстит с черновика:
«Все, что ты пишешь – на века!»
Но если изгнан с чердака,
не бойся, словно злой насмешки,
любой тюрьмы, любой ночлежки…
Таков закон орла и решки —
пол грязный звонче потолка!

16 декабря 2004

2005

«Там, где нет эмиграции из языка…»

Там, где нет эмиграции из языка —
и самой эмиграции нету.
А когда хоть одна уцелеет строка —
уцеленье даровано наверняка
и поэту…

25 января 2005

«Какие есть девчонки голоногие…»

Какие есть девчонки голоногие!
А я вот составлю антологии…

2005

Кемеровский триптих

1. БОЖИЙ ВЕТЕРОК