Собрание сочинений. Том 9

А была ты красивой?
                                   Я даже не знаю.
Ты боялась меня,
                            обнимала несмело.
Отводила глаза, в меня пальцы вминая,
и стеснялась того,
                              что совсем ничего не умела.

А была ты красивой?
                                   Я даже не знаю.
Тебя нежность бросала то в жар,
                                                     то знобила.
Я представить не мог,
                                    что ты можешь быть злая.
Ты красивой была,
                               потому что любила.

А была ты красивой?
                                   Я даже не знаю.
Твоя кожа пушком под рукой золотела.
И я весь до сих пор, словно рана сквозная,
где, светясь,
                    твое тело во мне пролетело.

А была ты красивой?
                                   Я даже не знаю.
Но тебя сохранил,
                              суеверно колдуя.
Я останусь тем зеркалом,
                                         где глубина ледяная,
заморозила нежно тебя,
                                       навсегда молодую.

Декабрь 2004

Мужчины женщинам не отдаются

Мужчины женщинам не отдаются,
а их, как водку, судорожно пьют,
и если, прости Господи, упьются,
то под руку горячую их бьют.

Мужская нежность выглядит как слабость?
Отдаться – как по-рабски шею гнуть?
Играя в силу, любят хапать, лапать,
грабастать даже душу, словно грудь.

Успел и я за жизнь поистаскаться,
но я, наверно, женщинам сестра,
и так люблю к ним просто приласкаться
и гладить их во сне или со сна.

Во всех грехах я ласковостью каюсь,
а женщинам грехи со мной сойдут,
и мои пальцы, нежно спотыкаясь,
по позвонкам и родинкам бредут.

Поднимут меня женщины из мертвых,
на свете никому не изменя,
когда в лицо мое бесстрашно смотрят
и просят чуда жизни из меня.

Спасен я ими, когда было туго,
и бережно привык не без причин
выслушивать, как тайная подруга,
их горькие обиды на мужчин.

Мужчин, чтобы других мужчин мочили,
не сотворили ни Господь, ни Русь.
Как женщина, сокрытая в мужчине,
я женщине любимой отдаюсь.

Переделкино, 25 декабря 2004

Изумрудины

Глаз твоих изумрудины
зеленее травы —
то сверкнут, то замрут они —
ни живы, ни мертвы.

Твои ноги великие —
ноги Дитрих Марлен,
оказались уликами
тайной дрожи колен.

Красоту не запрятавшая,
ты живешь, всех дразня.
Неужели взаправдашне
ты влюбилась в меня?

Мне любить тебя поздно.
Кто я – поезд? Перрон?
Ты уходишь, как поезд,
или я – это он?

И в Москве, и в Казани
быть красивой такой, —
это как истязанье
скользкоглазой толпой.

Хочет всю тебя улица
завалить на кровать,
ну а то, что ты умница, —
ей на это плевать!

Чистых глаз изумрудины,
так рискованны вы!
Где Базаровы, Рудины?
Лишь Раскольниковы.

Что карга-ростовщица,
испустившая дух!
От красавиц «тащиться»
слаще, чем от старух!

Всюду твари дрожащие.
Неужели они
станут власть предержащими
и над женщинами?

Мне так больно за родину.
Но, как будто в светце,
дышат две изумрудины
у тебя на лице.

25 декабря 2004

Боюсь не справиться с лицом