Собрание сочинений. Том 9

Урусевский. Калатозов,
это ваши журавли
взмыли выше бомбовозов,
взмыть России помогли.

Мы, поэты-журавлята,
дети этих журавлей,
тоже взмыли – кто с Арбата,
кто с ветвей тайги моей.

Без указки бесполезной
пробивали наугад
ржавый занавес железный
крылья дерзких журавлят.

Но когда Чухрай Григорий
дал Феллини главный приз,
от опасных аллегорий
дурократы напряглись.

И Тарковский, знаменитым
став ценой клевет, опал,
журавленком, влет подбитым,
рядом с Буниным упал.

Я не мастер искушенный,
но надеюсь все равно.
Я – Христос неразрешенный,
журавленок я в кино.

Но не старилась нисколько
запрещенка – видит Бог.
Герман выжил и Аскольдов,
вот проверка тех дорог!

Столько в мире потрясало
то, что косят наяву
в сновиденье комиссара
вымечтанную траву.

По Лос-Анджелесу, Каннам
мы косили на песке
и шагали по экранам,
как шагали по Москве.

Все народы на планете —
это целое, одно.
Потому и нет на свете
иностранного кино.

Павших мы не уступаем,
и мы верим наперед
в то, что выплывет Чапаев
и Бодров продышит лед!

Ты скачи, скачи, коляска,
лестницей потемкинской.
Кто там – аж дрожит Аляска —
поднял крик потомственный?

Эта лестница музейна.
Может, зажданный давно,
там, в коляске Эйзенштейна,
гений будущий кино?

Если пошлость на афише,
верьте в русских журавлят.
Поднимите взгляды выше —
журавли еще летят!

2003

«Обожествлять не надо даже Бога…»

Ф. Кержнеру

Обожествлять не надо даже Бога.
Он тоже человек – не царь земной,
а лжи и крови так на свете много,
что можно вздумать – он всему виной.
Не сотвори из родины кумира,
но и не рвись в ее поводыри.

Спасибо, что она тебя вскормила,
но на коленях не благодари.
Она сама во многом виновата,
и все мы виноваты вместе с ней.
Обожествлять Россию пошловато,
но презирать ее – еще пошлей.

2003

Памятники не эмигрируют