Собрание сочинений. Том 7

Речи с музыкой чередовали —
лишь один не сказал свою речь
на открытии в Чаренцаване —
ставший памятником Чаренц.

И, наверное, бредя разбегом
и печалясь, что стала ничьей,
карусель, занесенная снегом,
наблюдала помост для речей.

Карусель чуть была посторонней.
Полуслушая, рядом с ней,
ели мальчики прямо с ладоней
пересыпанный солнцем снег.

Им хотелось толкаться, щипаться,
сесть у облака на крыле.
Чуть подталкивали их пальцы
карусель, что примерзла к земле.

Карусели хотелось размаха.
Наша жизнь – испокон и досель —
то великая сцена, то плаха,
то примерзшая карусель.

Кто – выкидывает коленца,
кто – подняться не может с колен.
Кто – живет по примеру Чаренца:
выше всех каруселей и сцен.

Кровь за кровью, резня
                                     за резнею —
вот история этой земли,
но не вянут цветы над землею
там, где в землю поэты легли.

Все во мне – от Гомера, Катулла,
все в Армении – тоже мое.
Без армянской великой культуры
человечества быть не могло.

Дай, Чаренц, на тебя опереться,
чтоб увидеть библейский рассвет.
Без Армении нету Чаренца.
Без Чаренца Армении нет.

Ереван, 2 февраля 1978

«У матери Паруйра Севака…»

У матери Паруйра Севака
в глазах вся боль и все века.
Не надо в книгах нам своих портретов,
важней портреты матерей поэтов.

Февраль 1978

«Идеи правые, родные…»

Идеи правые, родные,
зачем пускаться вам в обман,
зачем вам косы приплетные
и столько пудры и румян?

В словах мерзавца-пустобреха,
что украшает грязь траншей,
приукрашается эпоха
и этим кажется страшней.

Как надоели крем и краска,
наложенные подлецом,
и прирастающая маска
навек становится лицом.

1978

«Форма – это тоже содержанье…»

Форма – это тоже содержанье.
Пламенная форма у огня.
Вложено встревоженное ржанье
в форму совершенную коня.

Облако набухшее набито
темным содержанием грозы.
И такое содержанье скрыто
в форме человеческой слезы!

1978

Монолог проигравшегося

Прощаюсь пасмурной порой
с проигранной игрой.
Что за игра,
                  что за мура —
сказать, пожалуй, не пора,
а может, просто страшно,
но выяснять не стражду.
Мой скромный проигрыш таков:
десятки тонн стихов,
весь шар земной,
                           моя страна,
мои друзья,
                  моя жена,
я сам —
            но этим, впрочем,
расстроен я не очень.
Такие мелочи,
                       как честь,
я позабыл учесть.
Не проиграл?
                     Как знать – пока
не подтвердил щелчок курка,
да вот курок заело —
такое, в общем, дело.
Я вел, наверно, не к добру
полурисковую игру.
За это милосердье —
Наказан полусмертью.

1978

Тоска по будущему