Собрание сочинений. Том 5

Но вот произошла эта проклятая, совершенно непредвиденная задержка у города. Генерал сейчас же перенес свой наблюдательный пункт метров на четыреста ближе к частям. Он хотел подчеркнуть, что он все-таки двигается. Однако движение застопорилось. Час тому назад, возвращаясь со своего правого фланга, где полковник Корольков провел семь безрезультатных атак, генерал впервые осознал трудное положение, в каком оказались его части. Центр продавливался, правый фланг уперся в сильно укрепленный рубеж, левый, наиболее слабый, опиравшийся на реку, пока еще один держался более или менее прочно, но генерал знал, что этой прочности хватит ненадолго. Положение было трудным.

Навстречу генералу по шоссе, поблескивающему бесчисленными маленькими лужицами, будто выложенному стеклянными торцами, двигалась небольшая колонна.

Он остановил ее, крикнул водителю:

— Какую задачу выполняете?

Тот, не задумываясь, ответил, очевидно не узнав генерала:

— Перебазуемся!

— Перебазуемся? Что это еще за слово такое выдумали — перебазуемся?.. Мы наступаем, наступаем, а не перебазуемся…

«Ну и словечко», — подумал он, морщась на это обидное «перебазуемся», в котором слышалось ему что-то вялое. «А может, это спокойствие? — пришло ему затем в голову. — Перебазуемся — вот и все. Обогнали своих на четверо суток, крутимся в немецких тылах, противник со всех сторон, а мы — перебазуемся. Никаких опасений и страхов…»

Вернувшись на КП, генерал постучал в стену; и, очевидно, зов его давно ожидался — тотчас вошел к нему начальник штаба, молодой полковник с бледным, опухшим от недосыпания лицом и красными, раздраженными табачным дымом глазами. Он снял со стола пепельницу и развернул карту, оглядев ее с откровенным неудовольствием.

— Ну что ж, будем готовиться к обороне? — мрачно спросил генерал, одной рукой вешая на гвоздь полотенце, а другой хватая с полочки консервную банку с горсточкой остро отточенных карандашей, торчавших из нее, как пучок лука.

Полковник размашистыми жестами разгладил карту, как материал перед закройкой.

— А может, у Ивана Иваныча попросим поддержку? (Так между собой называли они командующего армией.)

— Нет уж, боже избавь, — сказал полковник. — Кстати, от него предупреждение. — Он прочел по бумажке: — «Ставлю вас в известность, что не далее, чем через двое суток, вы невольно окажетесь во втором эшелоне».

— Прав, ничего не скажешь, — вздохнул генерал. — Прав, прав. Ну, Александр Петрович, вызовите-ка начполитотдела.

Оставался единственный ход. Генерал откладывал его до последнего. Это был трудный и рискованный, хоть, впрочем, не столько рискованный, сколько именно трудный, тяжелый, сложно организуемый ход, требовавший исключительной слаженности в управлении войсками и беспредельной настойчивости самих войск Это был маневр, требовавший всеобщего воодушевления. И трудность его в том именно и состояла, чтобы внушить войскам свою волю в том ее страстном выражении, которое складывалось у самого генерала.

— Рискованно! — покачал головой начальник политотдела, выслушав генерала. — Очень рискованно, а как посмотришь — никакого другого выхода нет. Нам бы, товарищ генерал, суток на двое раньше… — И он взглянул на начальника штаба, ожидая его поддержки.

План генерала был прост. Он намерен был сегодня же с наступлением темноты снять с правого фланга одну часть, оставив там заслон, и бросить ее в обход города, лесом, занимавшим в длину пятнадцать, а в ширину девять километров.

Лес, довольно глухой, запущенный и овражистый, с небольшой рекой на пути к городу, был трудно проходим. При отступлении к городу немцы предусмотрительно обошли его стороной и даже сейчас, пытаясь закрепиться, держали перед ним небольшие заслоны. И вот этим-то лесом генерал и предполагал обойти город и выскочить к югу от него, не ожидая, пока подкатится к нему сзади лавина отступающих немцев.

— Риск есть, — сказал он. — Не взяв города с ходу, мы, конечно, темпы порастеряли. Можем еще к тому же и застрять в лесу. Но успех зависит сейчас только от нас самих. Последние трое суток утомили бойцов, нужно вернуть людям азарт! Мы не перебазируемся, поняли? Мы прорываемся. Берите, Александр Петрович, блокнот и пишите… — И, склонившись над картой, генерал и начальник штаба погрузились в работу. Спустя час генерал говорил начальнику политотдела:

— Вам поручаю самое трудное. Поговорите с батальонами, свяжитесь с отдельными машинами. Как на Днепре! Понятно? Мобилизуйте всю энергию людей. На сегодняшнюю ночь наш противник — лес. Основное — штурм трясин и оврагов, накладка мостов. Батальону, который быстрее всех пройдет лес, — ордена и медали. Тут же на месте. Экипажу, который первый выскочит к городу, — награды. За накладку мостов — награды. Немедленно.

— Соблазнительное решение, — сказал начальник штаба, — но я, товарищ генерал, почему-то всю жизнь боюсь соблазнительных решений. А перед городом что же? Сомнут нас в лепешку.

— Перед городом я с частями Шевчука и Корнеева.

Начальник штаба покорно кивнул головой.