Собрание сочинений. Том 2

Неодаренность плохо спит.
Она завидует талантам.
Они подобны все телятам,
и каждый чем-то с толку сбит.

Они не видят в ней врага,
покуда молоды и бодры,
и обо все ее заборы
ломают радостно рога.

И сладость этой беготни
дороже им, чем сладость славы,
и ошибаются они,
но все-таки и в этом правы.

А их соперницы – слова
звучат незыблемо, но зыбко.
Она их судит и права,
но это все-таки ошибка.

26 мая 1957

«Мне говорили…»

Мне говорили —
                          ты поплатишься
за все утраты дорогие.
Мне говорили —
                          ты поплачешься
за то, что плакали другие.
И были слезы,
                      слезы мамины…
Стояла,
            руки уроня,
и плечи
            вздрагивали
                               маленькие,
и это все из-за меня.
А как ты плакала,
                            любимая,
когда в лицо тебе курил
и слово жесткое,
                          обидное
тебе глумливо говорил!
О, как подругам ты завидовала!
Со мною тяжко было видеться,
и гордо
           голову
                     закидывала,
чтобы слезам из глаз не вылиться.
И все печальней моя гордая
душа, собою отягченная,
и это все —
                  расплата горькая
за слезы,
              мною причиненные.

27 мая 1957

«Я товарища хороню…»

Я товарища хороню.
Эту тайну я хмуро храню.
Для других он еще живой.
Для других он еще с женой,
для других еще с ним дружу,
ибо с ним в рестораны хожу.
Никому я не расскажу,
никому —
                что с мертвым дружу.
Говорю не с его чистотой,
а с нечистою пустотой.
И не дружеская простота —
держит рюмку в руке пустота.
Ты прости,
                 что тебя не браню,
не браню,
               а молчком хороню.
Это что же такое,
                           что?
У меня не умер никто,
и немного прожито лет,
а уж стольких товарищей нет.

Май 1957

«Опять прошедшее собрание…»

Опять прошедшее собрание
похоже было на соврание.
О, голосующие руки,
вы не испытывали муки,
когда за то голосовали,
чтобы друзей колесовали?
И против,
               против было поднято
лишь две руки,
                        лишь две руки,
и вы,
        трусливые и потные,
какие вы большевики!
Вы – не солдаты революции,
а вы солдаты резолюции,
и вы,
        мои друзья-приятели,
вы тоже
             тихие предатели.
О большинство,
                         о большинство,
ты столько раз не право было.
Ты растлевало и губило,
и ты теперь —
                      не божество.
Еще за все мы не спросили,
неблизко время торжества,
но в слове большинства —
                                         бессилье,
и сила —
              в слове меньшинства.

Май 1957

«Большой талант всегда тревожит…»