Соблазны бытия

Дженна и сейчас восхищалась Кэти. Она знала, что это восхищение не пройдет и потом, когда они вырастут. Но с годами их жизненные дороги все сильнее расходились. Дженна училась принимать это как данность и не пытаться сражаться с природой. С Кэти можно было часами говорить о прическах, нарядах и парнях, а вот для разговоров о политике, путешествиях или об искусстве ее сводная сестра не годилась. Лучше и не пытаться вовлечь Кэти в серьезный разговор.

Нет, у Кэти было много прекрасных черт. Она очень любила Барти, умела поддержать, всегда могла выслушать и поплакать вместе, и это крепко связывало Дженну с ней. Такое не забывается. Дженна знала, что всегда будет ей благодарна за поддержку. Но родства душ между ней и Кэти не существовало. Вот и сейчас Кэти почему-то сразу заговорила об одежде.

– Я… я не знаю, – искренне ответила Дженна. – Надо будет подумать об этом. И вообще обо всем. Я еще не уверена, хватит ли мне смелости выступить.

– Конечно хватит. Ты произнесешь отличную речь.

– Надеюсь.

Дженна была польщена оказанной ей честью, но очень боялась. Ужасно боялась. Она бы ни в коем случае не посмела отказаться. Дженна помнила слова матери: «Если тебе нужно сделать что-то, что для тебя важно и значимо, обязательно попытайся это сделать, как бы тебе ни было страшно».

Она сделает это. Для себя и для своей матери. Можно будет сказать о том, что она знает наверняка. О Барти. О том, как Селия ее растила и сколько сделала для нее. А еще можно сказать, какую огромную помощь Селия оказала ей самой, когда мама погибла. Ей будет трудно говорить. Даже сейчас, думая об этом, Дженна чувствовала подступавшие слезы.

Адель и Венеция писали, что у нее есть предостаточно времени на подготовку, однако о своем решении она должна сообщить им как можно раньше. «До церемонии осталось чуть больше месяца. Если ты отказываешься выступать, напиши нам как можно скорее, поскольку тогда нам придется искать кого-то другого».

Нет, она должна выступить сама. Она сейчас же напишет им о своем согласии, пока они вдруг не передумали.

– Да. Я буду выступать, – сказала Дженна, улыбаясь Кэти.

– Ты замечательно выступишь. Но ты не ответила на главный вопрос: в чемты будешь выступать?

Дженна бросила на нее задумчивый взгляд и улыбнулась почти так, как взрослые улыбаются маленьким детям. Во многом она ощущала себя значительно старше Кэти. Но в одном Кэти ушла далеко вперед. Она успела лишиться невинности и после садовника сменить уже троих парней. Дженна об этом знала доподлинно. И не только она.

– Кэти Паттерсон не просто быстра, – говорила одна из их подруг в Дана-Холл. – Она мчится со скоростью света.

Природа наградила Кэти привлекательностью. Огромные голубые глаза, красиво вздернутый носик, кукольное личико, миниатюрная фигура, но с пышной грудью и очень стройные ноги. Она была настоящей приманкой для парней, которые буквально липли к ней. Девчонки знали: если хочешь поразвлечься вчетвером, не вздумай приглашать Кэти Паттерсон, иначе весь вечер будешь с тоской глазеть, как она флиртует с обоими парнями.

Дженну тревожило, что Кэти спит с кем попало. Помимо риска забеременеть, хотя Кэти уверяла, что с ней такого не случится, это сказывалось на ее репутации. Кэти могли счесть шлюхой, чего никак нельзя было допустить. Участь доступных девиц всегда незавидна.

Но была и другая причина, заставлявшая Дженну тревожиться: Кэти выпивала, причем часто. И не только на вечеринках, где выпивали все, но и перед ними, а также в будние дни. Дома она украдкой пробиралась к серванту или холодильнику, наливала себе в бокал водки и разбавляла апельсиновым соком. Внешне все выглядело так, будто она сидит у телевизора, невинно попивая апельсиновый сок.

Чарли однажды напрямую спросил Кэти, не ворует ли она у него водку, поскольку содержимое бутылок подозрительно быстро заканчивается. Дженна с изумлением и даже восхищением наблюдала спектакль, разыгранный Кэти. Голубые глаза наполнились слезами, губы задрожали. Тоном оскорбленной невинности Кэти спросила отца, как он мог подумать о ней столь чудовищные вещи. Чарли всегда ей верил…