Соблазны бытия

Когда мать открыла дверь, ее лицо выдавало недавние и торопливо смытые слезы.

– Привет, – сказала Барти и улыбнулась.

Дженна поняла, что матери эта улыбка стоила больших усилий.

– Можно войти?

– Конечно. Входи. Какие-нибудь новости?

– Да. Кэти ревет, и я никак не могу успокоить ее.

– А почему?

– Она слышала, как вы с Чарли ссорились.

– Вот досада! Жаль.

– Кэти говорит, что это похоже на ссоры ее родителей, когда ее мама была жива.

– Неужели? Меня удивляет, что Кэти помнит такие вещи. Ей было всего три года.

– Она говорит, что слов не помнит. Только крики. Ей были противны родительские ссоры. А вчера она вдруг это вспомнила. Кэти боится, что вы разведетесь. Мам, ты же не разведешься с Чарли?

Барти долго смотрела на дочь.

– Одна ссора еще не означает развода, – сказала она, стараясь говорить бодро и уверенно.

– Это не ответ, – по-взрослому возразила Дженна.

– Хорошо. Скажу тебе, что мы с ним не собираемся разводиться. По крайней мере, сейчас. – Барти снова выдавила улыбку. – Как ты знаешь, все супружеские пары ссорятся.

– Я так и говорила Кэти. Потом мне самой стало страшно. Я абсолютно против вашего развода. Так здорово, когда мы все вместе. Каждый счастлив. Каждый по-настоящему наслаждается жизнью.

– Тебе ведь очень нравится Чарли? – спросила Барти.

– Ужасно нравится. Он так добр ко мне. Я никогда не чувствую, что Кэти он отец, а мне – чужой человек. У меня тут были месячные. Сама знаешь, как это больно. Кэти крепко спала. Представляешь, Чарли принес мне грелку, дал таблетку экседрина, а потом завернул в одеяло и понес в гостиную. И мы там смотрели телевизор. По-моему, он самый лучший в мире мужчина и нам с тобой очень повезло.

– Да, понимаю. Ты, наверное, права.

– Значит, все в порядке? Я могу сказать Кэти?

– Скажи, что разводиться мы не собираемся. Во всяком случае, речи об этом не было.

Барти опять заставила себя улыбнуться. Дженна подумала, что мать выглядит очень усталой и какой-то… постаревшей. Она и так была старше матерей многих одноклассниц, а сейчас она выглядела значительно старше Чарли. Дженна решила, что нужно обязательно уговорить ее остаться на несколько дней и отдохнуть. Барти собиралась уехать в понедельник.

– Спокойной ночи, мама. – Дженна поцеловала ее. – Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, Дженна.

Дженна бросилась в их комнату, чтобы сообщить Кэти хорошую новость.

* * *

– Думаю, это было бы просто замечательно. – Голос Селии звучал с диктаторской безапелляционностью. – Нам нужно постараться и выпустить книгу к лету. Я дважды встречалась с генералом Дагдейлом. Он заверил меня, что представит рукопись к марту.

– Селия, я охотно верю, что генерал напишет замечательные мемуары. – Чувствовалось, Джей не разделяет ее восторгов. – Но неужели нам действительно нужна такая литература? После войны прошло уже одиннадцать… даже двенадцать лет. Захочется ли людям снова читать о тех временах?

– Уверена, что да. Война и сейчас жива в их памяти. Я имею в виду обычных людей, а не издательскую сферу. Я часто общаюсь с ними. Люди очень гордятся и тем, что мы победили, и тем, как мы победили. Вспоминают, какое единение существовало тогда, в годы блицкрига. Война очень сплотила нацию.

– Можно гордиться победой в войне, но при этом не испытывать желания читать военные мемуары, – вступил в разговор Кейр. – Я согласен с вами, Селия. Люди действительно гордятся своим участием в войне. Но нам стоило бы издать книгу о войне глазами лондонцев или жителей Глазго. Возможно, даже в форме художественного произведения.

На лице Джайлза мгновенно появилось и застыло недовольство. С таким выражением он встречал все, что исходило от Кейра Брауна.

– Никак не могу с тобой согласиться, – сказал Джайлз. – То, что выпало на долю нашей страны, едва ли годится как материал для романа.

– Неужели? – удивилась Селия. – Какое интересное умозаключение! И оно применимо к любой войне?

– В общем смысле – да.

– А что тогда ты скажешь об «Унесенных ветром» и «По ком звонит колокол»? Наконец, о «Войне и мире»? Назовешь эти романы ошибками, заблуждениями издателей? Я согласна с Кейром: на военном материале можно написать отличный роман. Нам следует подумать, кому бы это поручить. Однако я всерьез настроена издать упомянутые мемуары. Джордж, то есть генерал Дагдейл, представил сюжет романа и пару глав о его жизни в Триполи, перед отправкой в пустыню.

– Он что, твой друг? – спросил Джайлз.

– Да. Себастьян Брук и Нэнси Артур тоже наши друзья, и это ничуть не умаляет их литературных достоинств. Надеюсь, Джайлз, здесь ты не станешь со мной спорить.

– Нет, – пробормотал он. – Нет, конечно. Но…

– Я принесла копию сюжета его мемуаров. Можете сами убедиться, как хорошо он пишет.

Как всегда, Селия оказалась права. Генерал писал живо, образно, даже захватывающе, невзирая на некоторую эксцентричность его грамматики.

– А если хотите гарантий того, что книга будет пользоваться спросом, вспомните «Морскую одиссею» виконта Каннингема. «Хатчинсонс» получил весомую прибыль от ее продажи.

– Мне думается, нам нужно пригласить генерала и обсудить с ним условия и сроки, – предложил Джей.