Соблазнитель

Наконец преобразователь отправил ей кровь, и я вздохнул с облегчением, увидев, что на преобразователе отобразилась ее группа крови. Я знал, что маленькое устройство могло преобразовать любую группу крови в первую, когда она не совпадала, но у нее была четвертая положительная и она могла получать кровь от кого угодно.

— Афина, — позвал я и прижал ее к себе. — Ты поправишься, я спасу тебя. Ты чувствуешь это? — Держа пальцы на ее запястье, я нащупал ее слабый пульс. Она все еще дышала, хотя и с трудом.

Из-за ограниченных ресурсов я мало что мог для нее сделать, кроме как подождать, пока ее тело наполнится моей кровью, и прошептать слова поддержки.

— Если ты проснешься, Афина, клянусь, я буду медитировать столько, сколько ты захочешь. Я даже буду жрать капусту на завтрак и перестану ругаться в твоем доме.

Когда ее голова свесилась, я положил ее подбородок себе на плечо.

— Дыши, любовь моя, просто продолжай дышать ради меня. — Мой голос сорвался, и тыльной стороной ладони я вытер слезы, которые не переставали течь. — Кто сделает мир лучше, если ты умрешь? Кто будет учить людей относится к своему врагу с терпением, толерантностью и всепрощением? — шмыгнул я носом. — Точно не я, потому что никогда бы не смог сделать то, что делаешь ты. Никто не сможет!

Обливаясь слезами, я поцеловал ее в лоб, нос и губы.

— Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, Афина. Ты самый прекрасный человек, который когда-либо ходил по этой земле. Я знаю, что я недостоин тебя, но тебе все равно нужно проснуться. Пожалуйста, проснись, — умолял я.

Никакой реакции не последовало, лишь слегка изменился цвет ее кожи.

— Вот так, детка, возьми столько крови, сколько тебе нужно. Я отдам тебе всю, если это поможет тебе открыть свои чудесные глазки.

Глава 28

Выбор

Афина

— Иди сюда, сядь рядом со мной. — Женщина похлопала рукой по каменной скамье с добрым выражением на лице.

— Почему у вас на лице рисунки? — спросила я с девичьим любопытством.

— Мои татуировки символизируют мою мудрость, — объяснила она ласковым голосом. — Это знак жрицы.

Я зачарованно изучала замысловатые узоры.

— Я слышала о тебе, Афина, — сказала женщина. — Вот почему я к тебе пришла.

— Что вы обо мне слышали? — спросила я, надеясь, что она не сочтет меня слишком навязчивой.

— Только хорошее, — заверила она. — Меня зовут Самон Чапмен. Я одна из десяти верховных жриц в мире.

— Я не знаю, что это такое, — призналась я и искоса взглянула на нее.

— Не знаешь? Что ж, я тебя не виню, жриц в округе не так уж много. Я здесь, потому что надеюсь, ты поможешь нам это изменить.

— Я?

— Да, — улыбнулась Самон. — Люди говорят, что ты особенная. Ты добрая, заботливая, очень чуткая и мудрая не по годам.

Зажав губу между зубами, я потупила взгляд.

— Теперь, когда я встретила тебя, я вижу, что ты еще и скромная.

— В чем вы хотите, чтобы я вам помогла? — улыбнулась я, потому что уже решила, что если бы я могла помочь этой милой женщине, я бы это сделала.

— Ты знаешь что-нибудь из истории?

— Мы изучаем историю в школе. Токсичную войну и то, как женщины спасли планету от полного уничтожения.

— Так. — Она кивнула, поощряя меня на продолжение, и я поделилась всем тем, чему научил меня мой преподаватель.

— До Токсичной войной мир поглощала тьма. Люди были разделены на группы в зависимости от их расы и цвета кожи. Родиться в богатой и мирной стране, а не в бедной и жестокой, было самой настоящей удачей, из которой вы должны были извлечь максимум пользы, потому что другие страны не позволяли пересекать их границы. Богатые не хотели делиться своим богатством с бедными, и во многих регионах бедняки впадали в такое отчаяние, что все равно пытались его отобрать. Поскольку богатые люди всегда боялись нападения, многие из них жили за высокими оборонительными стенами.

Самон наклонила голову.

— Верно. Людей, стоявших тогда у власти, называли политиками. В отличие от сегодняшнего дня, когда членов Совета выбирают из-за их высоких моральных качеств и готовности служить народу, не все, но многие политики были властолюбивыми людьми, которые служили только себе. Днями напролет они сидели в огромном здании и спорили друг с другом, ничего особо не делая.

— Я рада, что мы так больше не живем, — слегка нахмурилась я.

— Я тоже, — согласилась Самон. — Жаль, что из-за всего погибло столько людей. Видишь ли, произошедшее оставило выживших с тяжелым бременем коллективного горя и гнева. И хотя прошло уже сотни лет, остаточная энергия с того травмирующего времени никуда не делась.

Я понурила голову и потерла ноги друг о друга.

— Почему люди не могли понять, что это неправильно? — спросила я.

Самон потребовалось время, прежде чем она ответила.