Соблазнитель

— Не нам их судить; долгое время их умы были отравлены, они не знали ничего лучше. Видишь ли, люди впечатлительны. В то время не существовало никаких законов, запрещающих плохим людям использовать в своих интересах более слабых людей. Сейчас трудно это осознать, но было совершенно законно манипулировать людьми, заставляя их потреблять больше, чем им было нужно или больше, чем они могли себе позволить. Многие семьи голодали, в то время как другие копили невообразимые богатства только для себя.

— Но богатство — это хорошо, так ведь?

— И да, и нет. Сегодня мы придаем богатству иное значение, нежели они тогда. Для нас богатство означает здоровую, осмысленную и полноценную жизнь. Богатство в прежние времена определялось более поверхностными вещами, такими как наличие большого дома, новейшей машины, последними моделями электронных устройств, большого количества одежды, обуви, предметов искусства и любых других вещей, которые они могли заполучить в свои руки.

— Они всем этим владели? — нахмурилась я.

Верховная жрица наклоняла голову то в одну, то в другую сторону.

— Уверена, что среди богатых были щедрые люди, которые помогали бедным, но многое из того, что произошло тогда, до сих пор остается для нас загадкой.

— Так говорит мой учитель, — согласилась я, глядя на нее снизу-вверх.

— Проблема в том, Афина, что мы знаем от наших матерей-основательниц, которые пережили Токсичную войну, что большая часть старого Интернета была фальсифицирована. У них были продвинутые компьютерные программы, которые могли имитировать почерк людей, но что еще хуже, у них были программы, которые могли в совершенстве имитировать голоса людей. Все, что требовалось системе, — это несколько минут их разговора. — Самон покачала головой. — Они перестали понимать, что правильно, а что нет. Хорошие люди были ошибочно осуждены за преступления, которых они не совершали, а плохие — вышли на свободу на основании ложных улик.

— Но почему они изначально разрешили подобные компьютерные программы?

— Мы не знаем наверняка. Человечество по своей природе всегда было любопытным. Мы подозреваем, что они больше были заняты тем, чтобы посмотреть, что они могут изобрести, вместо того, чтобы спрашивать себя, должны ли они это делать.

Я не была уверена, зачем она мне все это рассказывает, но мне нравился ее ласковый голос и то, что она говорила со мной, как со взрослой. Когда мне было двенадцать, я ненавидела, когда люди говорили так, будто я медленно соображаю, только потому, что я была молода. Общаться с Самон мне было куда приятнее.

— Ты наверно задаешься вопросом, почему я говорю с тобой обо всем этом, — сказала она, словно прочитала мои мысли. — Но это только для того, чтобы подчеркнуть, — история показала нам, что люди способны творить ужасные вещи с собой и окружающими. Вот почему наших лидеров в Совет выбирают с большой тщательностью из числа тех, кто демонстрирует высокую мораль и честность.

— Вы хотите, чтобы я стала членом Совета?

— Нет, — улыбнулась она. — Я здесь, чтобы поговорить с тобой о том, чтобы стать жрицей, как я.

Мой взгляд метнулся к ее татуировкам, и я улыбнулась.

— Так же, как и членов Совета, жриц тоже выбирают детьми. Вот только члены Совета знакомятся с законами и правами человека, а у нас другое направление деятельности.

Я наклонила голову, слушая со всем вниманием.

— Наше настоящее звание — духовные советники, но люди продолжали называть нас жрицами, и на каком-то этапе мы смирились с этим определением, хотя оно не совсем подходит, поскольку мы не исповедуем религию, — отметила Самон.

— Что такое религия? — спросила я.

— Хороший вопрос, — ответила она и откинулась назад. — Это доктрина, которая предписывает образ жизни, основанный на ритуалах, созданных для того, чтобы дать ощущение безопасности.

— Не понимаю, — призналась я, но Самон просто терпеливо улыбнулась и объяснила. — В прежние времена люди жили своей жизнью в зависимости от того, в какой религии они были рождены. Некоторые придерживались ритуалов, которые предписывали, что и когда есть, какую одежду носить, как часто молиться, с кем общаться и на ком жениться. Часто священники рассказывали жуткие истории об ужасных вещах, которые могли произойти, если бы люди нарушили эти традиции.

— Правда? — спросила я, слегка нахмурившись.

— Нет, но для священников это был способ обрести контроль, и, к сожалению, он разделял людей, потому что каждая религия утверждала, что она правильная, а другие неправильные.

— Это глупо, — поморщилась я.

Самон кивнула.

— Да. Некоторые верующие были экстремистами и убивали людей во имя своей религии. Другие откалывались и становились агностиками, которые не заявляли ни о вере, ни о неверии в Бога. Либо они становились атеистами, которые отвергали религию и присягали науке. — Она наклонила голову с печальным выражением лица. — Многие атеисты были слишком противоречивы, а некоторые даже высокомерны, потому что считали себя выше религиозных верующих, которых они называли унизительными именами.

— Например? — спросила я.