Соблазнитель

— В основном они считали религиозных людей наивными и безмозглыми овцами. Сегодня мы не судим их строго, — улыбнулся мне Самон. — Мы понимаем, что в религии было много прекрасных сторон, которые нравились людям, таких как сплоченное сообщество и чувство связи. — Она замолчала и посмотрела на меня. — Та часть, которой люди лишились, когда все религии после войны были запрещены.

Я не знала, что сказать, поэтому ждала, когда она продолжит.

— Дело в том, что… — Самон вздохнула. — Когда ты будешь изучать религию, ты увидишь, что существует определенная закономерность. Нет, позволь мне сформулировать это по-другому. Во всем есть свой корень. Почти как послание, которое было передано человечеству, и стало основой всех религий до того, как было сформировано различными программами.

Я села прямее.

— Что же это за послание?

Самон снова улыбнулась.

— Доброта и любовь. — Подняв руку, она заправила прядь моих рыжих волос за ухо. Христиане говорили: «Поступайте с другими так, как хотели бы, чтобы поступали с вами», буддисты говорили: «Не причиняйте вреда другим, если не хотите, чтобы с вами поступили также», индусы говорили: «Не делай другим то, что может обернуться против тебя». — Самон подняла взгляд к небу, как будто вспоминая. — Мусульмане говорили: «Желай другим то, пожелал бы себе». — Она посмотрела на меня с серьезным выражением лица. — Одно и то же во всех религиях, но, пожалуй, моя любимая фраза относится к иудаизму, где пророк говорил: «Не делай ближнему своему того, чего не пожелал бы себе; это вся Тора, остальное — комментарии».

— Что такое Тора?

— Книга религиозных правил, которая даровала успокоение верующим этой религии. У христиан была книга, которую они называли Библией, мусульмане называли свою книгу Кораном.

— Понятно.

— Афина, у людей есть потребность в связи, единении и общности. Это никогда не изменится. Современные люди больше не живут религиозными идеями. Но это не значит, что мы лучше тех, кто ими жил. Ты должна помнить, что в первую очередь людей к религии всегда влекло основное послание о доброте и любви.

— Если ты решишь стать жрицей, тебе придется нести это послание в своем сердце и взять на себя предназначение служить людям, когда они будут нуждаться в наставлении. Я научу тебя всему, что знаю, и когда-нибудь ты передашь эти знания следующему поколению.

Я с готовностью кивнула, размышляя над тем, что она была той самой женщиной, которой я хотела стать, женщиной, излучающей доброту и красоту.

— Потрать несколько минут, чтобы подумать об этом, — настаивала она. — Нелегко отложить в сторону свои собственные потребности.

Услышав в отдалении мужской голос, я тут же вскинула голову.

— Ты нужна мне, Афина. Вернись ко мне, давай же, детка, проснись. — Я знала этот голос, но не могла его вспомнить.

— Вы это слышали? — спросила я Самон, но мой голос изменился, и, опустив взгляд на свое тело, я поняла, что больше не ребенок. — Что происходит? — спросила я в замешательстве, уставившись на свою руку.

— Как я уже сказала, тебе нужно принять решение. — Морщинистая рука погладила мою. Подняв глаза, я увидела, что Самон тоже постарела. Все еще красивая и сияющая, ее глаза искрили любовью ко мне, высвобождая мои собственные сильные эмоции.

— Ты нужна мне, Афина, — умолял мужской голос, но здесь не было никого, кроме меня и Самон. Я огляделась. Кроме каменной скамьи, на которой мы с Самон сидели, ничего не было. Только бесконечная белизна.

— Почему вы выбрали эту обстановку? — спросила я. В виртуальной реальности было так много более приятных вариантов.

— Это не виртуальная реальность, — ответила Самон со смешком.

— Тогда где мы? — спросила я, сдвинув брови и сочувствуя очевидному страданию этого человека.

— На перекрестке, — в свойственной ей неторопливой манере заговорила Самон. — Дорога, которой ты пойдешь отсюда, будет зависеть от решения, которое ты примешь

— Я люблю тебя, Афина, ты меня слышишь? — На этот раз мужской голос звучал громко и отчетливо.

По всему моему телу разлилось приятное тепло, и чувство узнаваемости стало острее.

— Я его знаю.

Самон встала со скамейки и протянула мне руки.

— Так каким же будет твой выбор?

Покачав головой в замешательстве, я взяла ее за руки и сказала:

— Я уже жрица; я сделала этот выбор в детстве.

— Иногда нам не единожды в жизни приходится выбирать путь, — произнесла Самон. — Никто не осудит тебя, если ты сейчас сдашься. Как я.

— Вы не сдались, Самон, вы… — я расстерянно моргнула, когда ко мне вернулась память. — Вы умерли. — Как только я произнесла эти слова, мой взгляд снова заметался из стороны в сторону, вглядываясь в белизну. Мои глаза наполнились слезами, и горе, охватившее меня, когда я потеряла ее, заставило меня прижать обе руки к сердцу. — Самон, — сказала я хриплым голосом и обняла ее. — Ох, Самон, я так по вам скучала.

Она была выше меня и удерживала меня в своих объятиях, поглаживая по волосам в своей материнской манере.

— Я тоже по тебе скучала, любимая моя.

Я не хотела ее отпускать.

— Вы многому меня научили, — пробормотала я ей в грудь.