Соблазнить строптивого романтика

Она взглянула на свой наряд, а со стороны создалось впечатление, будто она извалялась в грязи. В остальных случаях она облачалась в красивые образы.

Раньери же подметил, что Анника выглядела естественно и очень сильно отличалась от Паолы с ее густо подведенными бровями и разочарованием на лице.

— Твоя мать, по всей видимости, приехала, чтобы отпустить неучтивое замечание, — произнес его отец. — Но не я.

Джузеппе Фурлан очень сильно походил на своего единственного сына, но сам Раньери свою схожесть с отцом признавать не хотел. Смотреть на своего отца — то же самое, что смотреть на себя через кривое зеркало. Некий взгляд в будущее, но это означало, что ему придется принять неприятные решения. Его отец часто был озлобленным, делал одни и те же ошибки снова и снова, а еще винил окружающих вместо себя. Если Раньери станет вести себя подобным образом, то в скором времени станет таким же, как и Джузеппе. Те же сутулые плечи и негодование на лице.

Подобная судьба — хуже смерти. Именно так считал сам Раньери.

Джузеппе даже не взглянул на Аннику, что было оскорбительным с его стороны.

— У меня намечается очень важное и перспективное дельце к тебе по поводу инвестиций, о которых я, собственно, хотел с тобой поговорить, Раньери. Это деловая встреча.

Раньери попытался изобразить улыбку на своем лице, но она показалась слишком резкой.

— Возможно, вы пропустили последние новости, — сказал он холодным тоном. — У меня медовый месяц, а это моя жена, и мне кажется, вы забыли нас поздравить. Я уверен, что это упущение.

— Я понятия не имела, что ты вообще собирался жениться, — ворчливо произнесла его мать, но Раньери посмел предположить истинную причину ее присутствия. — Ты хоть представляешь, как это выглядит со стороны? Ты даже не пригласил собственную мать на свадьбу!

Раньери мог бы сказать очень многое на ее реплику, и все его мысли носили негативный характер. Но вместо этого Анника подошла и села рядом с его матерью на диван, напомнив ему, что несмотря на то, как высшее общество Нью-Йорка любило говорить о несуразной дочери Беннета Шулера, на самом деле она была великолепна. Ее манеры были изысканны, и, учитывая тот факт, что делалось все не на публику, это лишний раз добавляло очки в ее пользу.

— Все произошло очень быстро, — сказала Анника. — Позвольте заметить, по моей вине. Видите ли, мой отец умер так внезапно. Долгое время он лежал в коме, а потом… ну вы понимаете. Я этого не предвидела. — Девушка продолжала улыбаться в своей привлекательной манере, несмотря на кислое выражение лица Паолы. — Наша свадьба была очень скромной. И прошу, не злитесь на Раньери. Я уверена, что он хотел дождаться момента, когда вся его семья будет в сборе, но это было просто невозможно.

Раньери стоял там, борясь с противоречивыми ощущениями внутри себя. Прямо сейчас ему хотелось выгнать родителей из дома. Впрочем, он всегда так и поступал. Ему хотелось защитить Аннику, хотя прекрасно понимал что, если так сделает, его родители сосредоточатся на ней и начнут донимать девушку, а это было Раньери не по душе.

И помимо всего этого, он хотел прожить жизнь с Анникой по-своему. Где все между ними было чистым, непринужденным и легким. Никаких завещаний и договоренностей, никаких игр на превосходство. Обычные мужчина и женщина, которые немного поспешили со свадьбой, потому что так сильно возжелали друг друга.

Хотел ли он, чтобы это было правдой? Изменения в его жизни немного потрясли его, реальность несколько изменилась, и Раньери поверил в отношения с Анникой.

— Поздравляю с бракосочетанием, — неохотно сказал Джузеппе. Его холодный взгляд скользнул по Аннике, а затем он обратил внимание на сына. Еще одно оскорбление в сторону его новоиспеченной жены, и проблема заключалась в родителях Раньери. Их презрение только ухудшало ситуацию. — Я уверен, что свадьба была очаровательной. Очень мило, но я хотел бы поговорить с тобой об инвестициях. Это очень важно.

Раньери стоял, застыв возле каминной полки. Его родители вели себя, как обычно в этом элегантном и изящном коттедже, но на самом деле это был некий памятник, который воздвигла еще его бабушка из-за собственного одиночества. И он не чувствовал ничего, кроме презрения.

Раньери мог твердить о гордыне, свойственной семье Фурлан, но сейчас рядом со своей семьей он ощущал нечто иное. Он словно извалялся в грязи, не мог отмыться от нее или же скрыть пятна деньгами, бизнесом, имуществом, слишком большим количеством женщин в своей жизни. Возможно, он мог бы притвориться. Но в итоге все всегда сводилось именно к этому. Неспособность его матери думать о чем-то или о ком-то, кроме нее самой, была очевидна. Отец же его больше всего заботился о заработках. Когда он был моложе, детали были немного другими, но итог всегда один и тот же. Все, что он делал, казалось оскорбительным для его матери, а отец использовал ситуацию в своих интересах.