Собиратель рая

– Против нас… – Боцман замялся: постоянно шедшая в его голове борьба тайных сил добра и зла, то и дело менявшихся местами, во всей запутанности конспирологических связей не поддавалась выражению в слове, и он смотрел на Короля почти умоляюще, надеясь, что сказанного им достаточно, чтобы Король признал его правоту. – Против тех, кто против них…

– Что ты несешь?! – Видя, что Король не спешит защищаться сам, Вика, с покрасневшими от волнения скулами, вступилась за него: – Ты, Боцман, пьян как сапожник! Что вы накинулись все на одного? Король, скажи им…

Король только пожал плечами, словно был уверен, что одного этого движения достаточно, чтобы стряхнуть с себя все обвинения, настолько они беспочвенны.

Но тут Боцмана поддержал Юрчик:

– С дезертирами у нас разговор короткий. По законам военного времени. К стенке, и все дела. И спекулянтов туда же – хоть памятью, хоть чем.

– Так что, Король, скажи спасибо, что у нас сейчас не война. А то бы тебя быстро в расход пустили, – сказала Лера и язвительно добавила: – И даже Вика бы тебя не спасла.

– Война идет всегда. – Боцман ухмыльнулся, но было непохоже, чтобы он шутил. – Не одна, так другая, не горячая, так холодная…

– Ну, раз война, то за победу! – поднял рюмку Карандаш, решив, что пора заканчивать этот разговор.

– За нашу победу! – с радостью поддержала его Вика.

Услышав тост из “Подвига разведчика”, Юрчик воодушевился:

– За героев!

И Лера, впервые за вечер обернувшись к Карандашу, повторила за Юрчиком:

– За героев!

“Так вот кто ей нужен, – думал Карандаш, пытаясь нащупать в Лерином взгляде насмешку и не находя ее. – Какой же из меня герой? Да и Король – разве он герой? Что она в нем нашла героического? Но ведь нашла же что-то…”

За соседним столиком, звонко чокаясь, тоже пили за победу, то ли ЦСКА над “Динамо”, то ли наоборот, за другими громко спорили, переходя уже на крик; шум и гам стоял в кафе, но Лерин внимательный взгляд выключал для Карандаша все посторонние звуки. Он хотел было начать расспрашивать ее про Колина, про ее планы на будущее, собирается ли она к нему и прочее, но почувствовал, что всё это сейчас неважно: Лера умела смотреть в глаза так, что лишние вопросы отпадали сами собой.

Из кафе вывалились гурьбой. Боцман споткнулся о ступеньку и рухнул на землю у выхода, Вика пыталась помочь ему подняться, но он упорно старался встать сам, поскальзывался и падал опять, выкрикивая: “Не всё так просто! Нет-нет! Не так всё просто!” Пока они возились, Лера отошла в сторону и принялась кидаться снежками. Метила она в Короля и Карандаша, но вместо них попала в лицо Юрчику, сбив с него шапку-ушанку. Растерявшись от неожиданного удара, старик не сразу нашел ее в темноте, а найдя, косо нахлобучил на голову и, выругав Леру, заковылял прочь. Прежде чем свернуть за угол, он еще дважды оборачивался и выкрикивал что-то, чего никто не разобрал, но по его перекошенному гневом красному лицу можно было догадаться, что он яростно сокрушался, что нет на них на всех Лаврентия Палыча.

Вслед за Юрчиком куда-то делись Боцман с Викой, и они остались втроем: Карандаш, Лера и Король. Было уже поздно и безлюдно, но не холодно, поэтому они долго бродили по темным улицам, всё никак не могли расстаться. Недавно выпавший снег еще не успели растоптать и смешать с грязью, и он по-разному светился на улицах, на тротуарах и в глухих переулках. Слепил белизной под фарами машин на проезжей части, желтел под фонарями, а у домов отливал падающим из окон разноцветным сиянием. Иногда порывы ветра кидали им в лицо облака снежной пыли с низких крыш ларьков и магазинов. В одном таком внезапно налетевшем облаке, щурясь, но не отворачиваясь, Лера сказала, не обращаясь ни к кому из спутников, как будто сама себе:

– Это мы. Мы – пыль на ветру, – видимо, слова Юрчика запали ей в душу.

Король развел в стороны руки в карманах расстегнутого пальто и со взлетевшими за спиной, как черные крылья, полами стал кружиться на месте в искрящихся снежных завихрениях.

– Я пыль! Я смерч! Я самум! Я ураган!

Лера без улыбки неотрывно смотрела на него, точно ждала, пока он прекратит свое кружение, чтобы спросить о чем-то важном, а Карандаш искоса глядел на нее, и ее профиль с прищуренными глазами в тусклом снежном свете был словно отчеканенным на серебряной монете. Это была какая-то другая, незнакомая ему Лера, вся нацеленная на Короля в стремлении узнать у него то, что не успела понять, пока они были вместе. Но порыв ветра миновал, снежное облако рассеялось, Король остановился и стал застегивать пальто, улыбаясь Карандашу и Лере так, что сразу делалось ясно: о важном его спрашивать бесполезно, да и что у них может быть такого уж на самом деле важного?

– Ну всё, дети мои, я вас покидаю. Мне пора, меня уже давно заждались (дома его ждала мать, и это было тем неотменимо важным, в сравнении с чем всё остальное выглядело пустяками). Провожать не надо, тут до метро два шага. Всё, ауфидерзейн, до следующих встреч в выходные на рынке, а если что – звоните, всегда к вашим услугам, главное, не скучайте…