Собаки

Толпа смолкла. Дело становилось загадочным. Казалось, совершается какое-то колдовство. Когда Торнтон встал на ноги, Бек схватил зубами его руку, на которой была рукавица, куснул ее и медленно, почти робко выпустил. То был его ответ, выраженный не словами, а чувством любви. Торнтон отошел от него.

— Ну, Бек! — сказал он.

Бек сильно натянул постромки, потом отпустил их. Он, очевидно, пробовал, что нужно делать.

— Джи! — резко прозвучал голос Торнтона среди напряженного молчания.

Бек двинулся вправо, туго натянув постромки, груз задрожал, а под полозьями захрустело.

— Хау! — командовал Торнтон.

Бек повторил то же движение, но на этот раз влево. Хруст превратился в треск, сани медленно повернулись на полозьях на несколько дюймов в сторону. Они были сдвинуты. Люди притаили дыхание, еще не понимая, что происходит.

— Теперь марш!

Команда Торнтона раздалась, как пистолетный выстрел. Бек ринулся вперед, натягивая постромки дрожащим толчком. Все его тело сжалось в одном огромном усилии, мускулы скручивались узлами, бегали под шелковистой шерстью, как живые. Широкая грудь низко опустилась к земле, ноги неистово топтались и дрожали. Одна нога Бека скользнула, и кто-то громко вздохнул. Потом сани двинулись вперед, как бы рядом быстрых толчков, но на самом деле перерывов в движении не было… полдюйма… дюйм… два дюйма… Толчки постепенно удлинялись, и наконец сани начали ровно двигаться вперед…

Люди ахнули и снова начали дышать; они не заметили, что был такой момент, когда они совсем не дышали. Торнтон бежал позади, поощряя Бека короткими, бодрыми словами. Расстояние было отмерено, и по мере того как Бек приближался к куче дров, обозначавшей расстояние в сто шагов, в толпе поднимались и росли радостные крики, которые превратились в рев, когда он перешел за кучу и остановился по команде. Все ликовали, не исключая Мэтъюсона. Шапки и рукавицы летели в воздух. Люди пожимали друг другу руки без всякой причины, и крик перешел в общий бессвязный говор.

А Торнтон опустился на колени около Бека. Он прижал свою голову к его голове и раскачивал ее взад и вперед. Те, которые подбежали к нему, слышали, как он ругал Бека, и он ругал его долго и убежденно, нежно и любовно.

— Господи, сэр, господи! — суетился «король Скутум-Венча». — Я вам даю за него тысячу, сэр, тысячу, сэр… тысячу двести, сэр…

Торнтон встал на ноги. Он плакал. Слезы неудержно текли по его щекам.

— Сэр, — сказал он «королю Скутум-Бенча», — нет, сэр, убирайтесь к чорту. Это все, что я могу сделать для вас, сэр…

Бек схватил руку Торнтона зубами. Торнтон раскачивал его взад и вперед. Охваченные одним и тем же чувством, все присутствующие удалились на почтительное расстояние, и уже никто не позволял себе нескромного вмешательства.

ЗОННИ И КИД

Рассказ Чарльса Робертса

В конце каменистой, изрытой рытвинами дороги стоял на открытом, освещенном, солнечном месте старый серый домик, с такою же серой житницей и низким навесом для телег. За ним тянулся дремучий лес из сосен и елей, окаймляя пастбище, усеянное пнями срубленных деревьев. Дорога к дому извивалась между полями гречихи, с одной стороны, и лугом, поросшим лютиками — с другой; от полей ее отделяла изгородь, вдоль которой росли истрепанные сорные травы.

У конца дороги, там, где она врезывалась в неопрятный двор, стояла довольно большая каштановая с черными пятнами собака; голова ее была склонена на бок, уши насторожены, коротенький обрубок хвоста торчал прямо и неподвижно, — одним словом, вся она выражала напряженное внимание. Она смотрела на телегу с запряженною в нее гнедой с белой мордой лошадью, медленно тащившуюся по дороге. Рот ее был полуоткрыт, как бы с целью помочь зрению.

Собака эта бросалась в глаза своим грозным видом, крепким сложением и могучими челюстями; невероятное безобразие ее скрашивалось живыми, и умными глазами. Нечистокровное происхождение ее сразу бросалось в глаза, но несмотря на это в ней видны были отличительные признаки ее чистокровных предков. Широкая грудь, короткие безобразные ноги, короткая шерсть и четырехугольная крепкая голова указывали на помесь английского бульдога; черные и коричневые пятна и длинные с короткой шерстью уши напоминали гончую.

Несмотря на то, что телега подъехала уже к самому началу дорожки, Зонни все еще стоял в нерешительности. Ведь кроме старого Билля бывают еще и другие гнедые лошади с белой мордой! Человек на телеге походит — в этом нет сомнения — на его дорогого хозяина Джо Бернса, но последний ездит всегда один в телеге, а тут рядом с ним сидит какой-то ребенок с длинными белокурыми волосами и в красной шапочке на голове. Зонни это показалось странным. Но как только телега свернула на ведшую к дому дорогу, все сомнения его рассеялись. Он судорожно завилял обрубком своего хвоста. Громко залаяв два или три раза, он, как сумасшедший, бросился вниз по дороге. Дверь серого домика отворилась; из него вышла худощавая женщина высокого роста в синей домотканной юбке и красной кофточке и, медленно пройдя двор, направилась навстречу ехавшим.