Собаки

Анна с испугом выбежала из дому. Кид вырвался из рук Джо и громко плакал. Анна схватила его на руки.

— Что тебе сделал Зонни, эта скверная собака? — спросила она.

— Он не скверный… он хороший. Он слишком сильно поцеловал меня, — с негодованием возражал Кид.

— Он ударил Кида в лицо. Я не уверен в том, что он не хотел укусить его, — сказал Джо.

— Он не ударил меня. Он не хотел, — продолжал Кид.

— Разумеется, не хотел, — подтвердила Анна. — Ты слишком жесток к собаке… она не заслужила, чтобы ее били.

Жестокое, упорное выражение появилось на лице Джо.

— Да, я ударил его… И он получит еще больше колотушек, если не перестанет так обращаться с Кидом, — отвечал он грубо.

С неприятным сознанием того, что он не нашел себе одобрения, вернулся Джо к крыльцу и снова закурил трубку. Анна несколько раз звала Зонни обедать, но Зонни, сердце которого и вся жизнь, любовь и вера были разбиты, не слышал ее зова.

Он лежал в задней части конуры, уткнув свой нос в угол.

Два дня спустя после этого Джо и Анна отправились в поле, находившееся против переднего фасада дома, чтобы прополоть морковь. Они оставили Кида спящим на его кроватке в маленькой комнате за кухней. Когда они ушли, Зонни вышел из своей конуры и лег посреди двора, откуда он мог видеть все имущество, принадлежащее Джо Бернсу.

Кид имел обыкновение спать каждый день часа два после обеда. Сегодня он изменил своим привычкам. Не прошло и десяти минут после ухода Джо и Анны, как он уже появился в дверях кухни; белокурые волосы его были взъерошены, щечки раскраснелись… Он стоял и пухленькими кулачками протирал себе заспанные глаза. Лицо у него было озабоченное: проснувшись, мальчик увидел, что он был один. При виде Зонни все заботы его улетучились… он подбежал к собаке и весело похлопал ее.

Наученный недавним горьким опытом, Зонни не смел отвечать: он лежал, уткнув нос в лапы, не обращая внимания на все заигрывания ребенка. Такое равнодушие охладило даже и Кида. Он отошел прочь и стал искать другого развлечения. Взоры его обратились на житницу и на пастбище у окраины леса. На одном из темных пней, разбросанных по пастбищу, сидела белка; спустя минуту она принялась перепрыгивать с одного пня на другой и пронзительно кричать. Это было нечто совершенно новое и очень занимательное. Кид пролез сквозь изгородь и пустился к пастбищу во всю прыть.

Белка заметила его приближение, но, догадываясь, вероятно, что тут нет для нее ничего опасного, осталась на своем месте, хотя не без некоторого волнения следила за мальчиком и все время то приседала, то подымалась. Когда Кид был всего в трех шагах от нее, она вдруг насмешливо заворчала и перепрыгнула на другой пень. Глаза Кида забегали, и он с протянутыми вперед ручками последовал за ней, дальше и дальше, и еще дальше, пока не очутился у самой окраины леса. Здесь плутовка в рыжей шубке прыгнула вверх, на куст орешника, и спряталась, утомленная этой игрой.

Дойдя до леса, Кид остановился, с любопытством и страхом всматриваясь в темную чащу. Его привлекли к себе солнечные пятна на темном фоне лесной почвы. В глаза ему бросился вдруг одиноко стоящий красный ядовитый гриб, и ему захотелось сорвать его и поиграть им… Но он боялся. Прислонив лицо к старой изгороди, он жадно смотрел на гриб. Тишина, царившая кругом, все больше и больше пугала его. Вот, если бы пришла белка и поиграла с ним, он не боялся бы.

Он уже собирался отказаться от гриба и хотел вернуться домой, когда увидел вдруг маленькую серую птичку, прыгавшую на нижних ветвях елки. «Чирик-пик», — крикнула весело и успокоительно птичка. В ту же минуту и тени и тишина потеряли для Кида весь свой ужас. Он смело пролез сквозь изгородь и бросился к яркому грибу.

Когда он подошел к нему и наклонился, чтобы сорвать, он услышал «тсирп» и шум крыльев. Подняв голову, он увидел бурую птичку с блестящими глазками, летавшую взад и вперед перед ним. Какая это была восхитительная птичка! И какая, повидимому, ручная! Вот бы поймать ее! Он сломал красный гриб и, прижав его одной рукой к своей груди, пустился за бурой птичкой. Последняя хотела уже нырнуть в чащу, как вдруг с испуганным писком поднялась вверх и села на ветку стоящей вблизи высокой березы.

Опечаленный этим обстоятельством, Кид смотрел на нее, продолжая крепко держать гриб. Затем, желая узнать, что могло так испугать хорошенькую птичку, он опустил глаза и устремил их в сумрак чащи.

Сначала он ничего не увидел, но чуткие детские нервы дали знать ему, что там есть что-то. Глаза его привыкли мало-по-малу к темноте, и он мог уже различать тени и предметы. И тут он заметил вдруг очертания фигуры прятавшегося животного. Он ясно различал его уши с пучками волос, большую круглую голову и полуоткрытый рот с оскаленными зубами. Большие круглые желтовато-зеленые глаза животного были устремлены на него.