Собачьи ночи

– – в тот самый момент, когда я окончательно осознал, что под всей этой грудой полуразложившихся каракуль я не найду ничего и никого, разве что все более вонючие слои бумажного теста, которые в конце концов без всякого перехода просто сольются с ноздревато-заплесневелой глиной; и что все-эти истории о ком-то, кто, оказавшись пленником нескончаемого умирания, будто бы никак не мог найти свою смерть, в действительности суть не что иное, как изобретения недобросовестных выдумщиков – крестьян, которые не остановятся ни перед какой нелепостью, лишь бы уберечь от исчезновения свою ничейную землю; и которые предпочтут лучше ничего не иметь, чем получить взамен нее что-либо другое: потому что эту – ничего не стоящую – землю они, по крайней мере, знают с незапамятных пор & потому что она, даже в своем нынешнем уже-не-существовании, все-таки могла бы служить для них опорой; точно так же, как уже отжитые, тихо, жестоко&незаметно меняющиеся воспоминания постаревших людей могут служить только&1ственно для того, чтобы давать опору самим этим старикам, ибо они, все эти воспоминания, неизбежно оказываются еще более хрупкими, еще более шаткими, недостоверными & клонящимися-к-упадку, чем сами-эти-люди –; а поскольку они, здешние крестьяне (может, благодаря каким-нибудь слухам) учуяли, что этот пустырь вскоре обретет большую коммерческую ценность, потому что станет площадкой для грандиозного архитектурного проекта – сооружения !промышленного-комплекса, !развлекательного-центра или даже !аэропорта – : & они теперь – помимо своего желания сохранять все как есть, оставаться&коснеть в старом, хрупком, отжившем, – надеялись выколотить деньги & обещанные гигантские=прибыли, спекулируя этим земельным участком, – постольку они, скорее всего, намеревались оккупировать эту территорию, сидеть на ней грузно&комфортно, как филин на своей добыче, & каждого, кого они заподозрят в том, что он собирается отнять у них эту смутно забрежжившую перспективу богатства, отпугивать всеми возможными способами, пусть даже и таким нелепым, детским, бессмысленным, как распространение лживых измышлений о застрявшем в своем умирании полумертвеце; & всем=этим они уже упорно занимались, движимые тем же рвением & тем же рефлексом – отчасти свойственным именно крестьянам, а отчасти врожденным, общим для всех живых существ, – который и их овец, уже под ножом мясника, заставляет до последнего мгновения жизни двигать челюстями, совершая жевательные движения –,

– – в тот самый момент, когда я, без пользы ковыряясь в куче слипшихся бумажных обрывков, наконец осознал, что просто попался на лживую выдумку, запутанную и глупую, в результате чего для меня сделалось невозможным возвращение в Снаружи, ибо я перестал понимать, ?как вообще я смогу вернуться в мою повседневность, состоящую из строительного-мусора пота промокшей-одежды кровавых-царапин & жестяных-контейнеров (:но, с другой стороны, и гораздо более глупые выдумки, придуманные из гораздо худших побуждений, издавна доводили до полного безумия куда более стоящих людей, чем я) –,

– – в тот самый момент, когда в голоса рабочих, там-снаружи, ворвался, разрывая туманную тишину утра, шум&грохот машин & началась та работа, ради которой ОНИ – а значит, и я, – собственно, и прибыли сюда: вчера, в последний день «собачьего лета», на другом краю ночи –,

– – в тот самый момент, когда я поднял 1, видимо, очень старый, коричневато-влажный & покрытый выцветшими каракулями клочок бумаги и скорее машинально, нежели из подлинного интереса, попытался в мутных утренних лучах расшифровать написанное – :