Собачьи ночи

Утренний свет, ГлыбаТумана, состоящая из молочного-холодного мерцания, придвинутая – из-Снаружи – к отверстию, ведущему вовнутрь руины : Решетка перед входом, как в последний вечер: плотно-плотно пригнанные друг к другу & теперь врезанные в ГлыбуТумана – как тонкие сухожилия – вертикальные металлические прутья, которые, будучи прикрепленными к 4хугольной массивной раме, как будто бы совершенно закрывают выход из руины, если не считать 1 отверстия в видном отсюда-изнутри левом нижнем углу –; они, похоже, были здесь с незапамятных времен, с того момента, когда Кто-то впервые озаботился тем, чтобы держать закрытыми Вход & Выход из этой руины. Отверстие, тем не менее, достаточно велико, чтобы я или другие могли проползти сквозь него & выбраться из Внутри руины. Он, главарь (которого ОНИ называли Совой), – он, должно быть, с большой опаской протискивался сквозь отверстие в решетке, после того как понял, что его попытки вызволить меня отсюда в Снаружи ни к чему не приведут; но в конце концов он выполз отсюда к ДРУГИМ один – наверняка раздосадованный, обиженный: ибо несправедливость остается в осадке всякой-заботы & всякого-доверия – и отвращение в последней ухмылке страха. Так что теперь эта решетка перед входом в руину казалась такой, как если бы, кроме меня, очень долгое время !никто здесь-внутри не бывал. Незапертый проход в ограждении, калитка, видимо, по недосмотру оставленная открытой, через которую столь многое могло ускользнуть и в которой столь многое могло исчезнуть…..

Эта ночь неумолимо подошла к концу – так же, как закончилось за 1 ночь лето. И никакое слово теперь уже не даст отсрочку, не замедлит ход событий. Когда в свой 1ый день в Иностранном легионе я сидел в пригородной электричке, в темном гремучем вагоне, и ко мне с подозрением приглядывались – или игнорировали и избегали меня – ТЕ, кому на непредсказуемое время предстояло стать моими-коллегами = моим-окружением, а тот утренний туманный час еще только чуть-чуть осветлился серым сиянием, даже тогда: никакая отсрочка и никакое замедление хода событий уже не были возможны: Дело зашло слишком далеко. Теперь я был с НИМИ; и казалось, ОНИ, вплоть до этого часа, действительно ждали меня….. Я попал туда, где мне следовало быть, во-Внутрь Большого Темного Поезда….. И получил то, в чем нуждался. Я тогда молчал, так же как и другие, попросту закрыл свою пасть, а поезд с его характерными шумами, с тряской & вибрацией, сверлил наши тела, каждому казалось, будто тряска эта исходит непосредственно из него самого, из каждого вырванного у ночи человеческого тела….. Туман же подкрашивал ландшафт & утро серой тишиной – –

То немногое, что у меня было, давно превратилось в слова – Ханс Кровяная Колбаса & Бюргер Кляйн[109], инфицированные обезьяньи сны, обсасываемые пьявками & знаками препинания….. – я высказал Всё, но это Ничем мне не помогло – потому что и этого Немногого, оставшегося в ночи, было все-таки слишком много. Теперь наступило утро, ночь закончилась и иссякла.