Читаем …Со многими неизвестными полностью

- А, Маруся-то? - вспомнил Степан Прокофьевич. - Да… На глазах у всех поломалась. Ровная, спокойная была, выдержанная, с людьми ладила, и ее уважали. А как начальником цеха стала, ну, будто подменили. Одно слово - взбесилась. И то сказать - причина к тому вроде и была. Сам посуди. Цех до нее передовым был, завсегда план выполнял, а последние месяца два - небывалое дело! - процентов на триста план выгоняли. Сами в толк взять не могли, как это получалось. Весь пошивочный цех своим кроем завалили. А как Маруся-то пришла, план нежданно-негаданно и сорвался. Да не на один месяц, а на три или четыре подряд. Верно, фабрика от этого не страдала, продукцию давали в норме: пошивочный-то цех вперед обеспечен был. А на Марусю тут все и навалились. Закройщицы воют: работы нет и заработка, значит, тоже. Начальство…

- А какое начальство? - быстро спросил Геннадий.

- Известно, какое: главный инженер. Да, так вот, как у Маруси план сорвался, эти двое будто того только и ждали. Терзать ее стали, позорить всюду, выговора лепить. Ну, что тут с ней твориться стало - смотреть было страшно. Голову потеряла, извелась вся, почернела. И вдруг все перевернулось. Словно кто волшебной палочкой взмахнул. План пошел и по сей день идет. Но Марусю с тех пор не узнать. Вроде бы успокоиться должна была, в себя прийти. Куда там! Еще хуже стала. Чистая сатана в юбке! На людей кидается, живого нерва нет. Но вот странно: начальство ее теперь во всем покрывает. А сладу, ну, никакого. Горе одно. И что с человеком творится, никак в толк не возьму.

- Да, непонятная история, - медленно сказал Геннадий.

Степан Прокофьевич возбужденно засосал потухшую трубку.

- Это мы тоже долго терпеть не будем. Народ у нас боевой. Мы уж и в парткоме с Тарасом Петровичем на этот счет толковали. Он ведь у нас человек новый, только осенью выбрали, но уже видно: вполне подходящий. Вот до него был! Всех учил, на глотку брал, а с начальства глаз не сводил, все не угодить боялся.

Геннадий молчал, что-то сосредоточенно обдумывая, потом не спеша произнес:

- У меня к вам будет просьба, Степан Прокофьевич. Пока что Жерехову не трогайте. Дайте нам к ней присмотреться. Может статься, на черную моль наткнемся.

Старик внимательно посмотрел на него поверх очков, которые к тому времени сами незаметно спустились у него на нос, и понимающе кивнул головой.

- Ради такого дела, конечно, можно и повременить, - убежденно ответил он.

- Вот и договорились, - весело заключил Геннадий. - И огромное вам спасибо и за науку и за доверие.

Накинув полушубок, старик вышел проводить Геннадия на крыльцо. И еще долго после его ухода он стоял в темноте, привалившись плечом к косяку, не замечая холода, и попыхивал трубкой. Много мыслей разбудил в нем нежданный гость.

…Утром, придя на работу, Геннадий первым делом достал папку с материалами по меховой фабрике и записал все, что рассказал ему накануне старик Андреев.

Итак, он сейчас очень подробно знаком с жизнью и характером двух заинтересовавших его людей - Жереховой и Голубковой. И все-таки Геннадий не может пока ответить на главный вопрос: какие они сейчас, хорошие или плохие, честные или нет, преступники или жертвы? Ясно только, что еще недавно обе они были, безусловно, честными, веселыми и спокойными. Потом наступил перелом, полоса несчастий и волнений. Случайно это? Или кто-то виноват в том, что обе они потеряли вдруг покой, обе полны страха и злости, отгораживаются от людей, всем не доверяют и скрывают что-то?… И это «что-то», очевидно, связывает их. Иначе почему Лида вдруг стала любимицей Жереховой, а та, в свою очередь, - любимицей начальства, то есть Свекловишннкова и Плышевского? Цепочка? Похоже, что так. И старик Андреев прав, надо очень осторожно тянуть ее, чтобы не оборвалась. Но это пока только цепочка внешних фактов, за ними должны стоять другие, куда более важные факты - улики.

При мысли о Лидочке Геннадию стало не по себе. Допрос ее он провалил, причем самым недопустимым, самым позорным образом. Никаких фактов, никаких улик он не узнал. Хорошо еще, что не вызвал у Голубковой подозрений, не оборвал цепочку.

Прав Степан Прокофьевич и в другом. Преступников трудно уличать в незаконных махинациях внутри фабрики. Значит?… Значит, надо, как видно, идти в обратном порядке. Сначала искать выходы с фабрики, пути сбыта краденой пушнины. Но как это сделать?

Геннадий закрыл папку, минуту пристально смотрел на ее глянцевитую, чистую обложку, потом взял перо и размашисто, крупно написал вверху «Оперативное дело «Черная моль» (по меховой фабрике)».

В этот момент в комнату вошел Зверев.

- Ага, нашелся, - насмешливо произнес он, щуря правый глаз. - Где же ты вчера пропадал, Шерлок Холмс несчастный? В одиночку решил работать?

- Ничего подобного, - обиженно возразил Геннадий. - Как раз собрался идти к тебе.

- Все-таки собрался? Большое спасибо. А куда это ты вчера после допроса Голубковой вдруг исчез, растворился, так сказать? И до ночи дома не появлялся?

Перейти на страницу:

Все книги серии Военные приключения

«Штурмфогель» без свастики
«Штурмфогель» без свастики

На рассвете 14 мая 1944 года американская «летающая крепость» была внезапно атакована таинственным истребителем.Единственный оставшийся в живых хвостовой стрелок Свен Мета показал: «Из полусумрака вынырнул самолет. Он стремительно сблизился с нашей машиной и короткой очередью поджег ее. Когда самолет проскочил вверх, я заметил, что у моторов нет обычных винтов, из них вырывалось лишь красно-голубое пламя. В какое-то мгновение послышался резкий свист, и все смолкло. Уже раскрыв парашют, я увидел, что наша "крепость" развалилась, пожираемая огнем».Так впервые гитлеровцы применили в бою свой реактивный истребитель «Ме-262 Штурмфогель» («Альбатрос»). Этот самолет мог бы появиться на фронте гораздо раньше, если бы не целый ряд самых разных и, разумеется, не случайных обстоятельств. О них и рассказывается в этой повести.

Евгений Петрович Федоровский

Шпионский детектив / Проза о войне / Шпионские детективы / Детективы
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже