Сны Черной Жемчужины

«Принцесса-стюардесса — Томоэ Гозэн? Как историческая онна-бугейша? Из той серии фэнтези Джессики Аманды Салмонсон? Ни за что», — нужно сосредоточиться. Что-то тут было нечисто.

Томоэ отделялась от Зеркала и делала свой политический ход.

— Поздно уговаривать меня, что Мурасэ-сан и его спор с Тоджо что-то изменят. Пора Зеркалу перестать сидеть в стороне, — сказала Томоэ.

— Он не пытался переубедить тебя, — сказал Кен. Он подвинулся на край сидения, показывая руки, связанные за ним так, что плечам точно было больно. — И я тоже отрекаюсь от тебя.

Пон-сума улыбнулся, показывая ужасно длинные клики.

— Просто приготовься.

Томоэ недовольно цокнула, но ее взгляд задержался на юноше-жреце, словно она не хотела бросать его.

— Не глупи, — сказала она Кену и повернулась к Красной рубашке. — Проследи, чтобы Вестник разобрался со всеми стражами.

— Хай! — он почти отсалютовал и отдал ключи Томоэ, а потом толкнул Пон-суму к тропе под аркой. Крупный водитель вытащил Кена из лимузина и толкнул к тропе. Я хотела пойти следом, но Томоэ преградила путь.

— Не ты, баку, — сказала она. — Вы с твоим отцом нужны в другом месте.

Как только это закончится, я сяду с папой, Марлин и Кеном, и мы обсудим согласие, свободную волю, и как Иным объяснить, что похищение не было ответом на все проблемы.

— Веди меня к папе, — сказала я. От меня не укрылось, что мой мозг приписал Кена к «семье» в мыслях о будущем. Стоило переживать из-за того, куда его увел Красная рубашка, но я слишком устала. И мне было плохо.

«Разве Томоэ и Кен не должны быть на одной стороне?».

— Лимузин слишком приметный вблизи к Тоджо. Мы поедем на машине Мурасэ.

— Куда? — я сглотнула горечь. Я призвала весь сарказм, что был во мне. — Дайте угадаю. К могиле Христа?

Сойка описала сверху три круга, а потом опустилась на металлическую сетку, украшающую левую сторону водостока арки. Длинная цепь зазвенела. Сойка посмотрела на нас глазом-бусинкой.

— У нее свой план без Мурасэ и Кена, — обратилась я к птице — Кваскви? Его слуге? — не ощущая себя глупо.

Мне было не по себе от мысли, что птица может стать человеком. Я могла принять драконов и пожирателей снов, но это было странно. Это шло вразрез с законом сохранения массы, и это было так безумно, что к горлу подступал истеричный смех.

— Она спрятала папу в гробнице, — я повернулась к Томоэ Гозэн, которая, судя по сериалам папы с самураями, сражалась катаной в войнах Гэмпей в конце двенадцатого века, понесла голову побежденного господина к океану, чтобы утонуть с ней. Серьезная женщина. Но она лезла не к тому баку. — И что потом? Мы с папой как-то убедим Тоджо и Кавано как-то включить тебя в Совет?

Сойка издала смешок, лицо Томоэ порозовело. Она сжала мой воротник, подвинула мою руку так, что звезды боли вспыхнули перед глазами.

— У нас планы серьезнее вступления в Совет. Нас не ограничивает узкий взгляд Вестника.

Ее дыхание было неприятным, но было все равно, ведь шипы льда впивались дюйм за дюймом в мои виски от давления жизненной энергии Юкико. Я обрушу это на Томоэ, если она меня не отпустит.

Мне нужно было выпустить эту силу. Если бы моя рука не была сломанной и бесполезной, я бы ударила ее. Яростное желание врезать костяшками по ее лицу явно было заметным, потому что она оттолкнула меня и поправила свою шифоновую блузку и юбку-карандаш.

— Идем, Кои-чан, — ее едкий тон показывал, что так она меня звала не от симпатии.

«Взаимно, сволочь».

Игнорируя вопли сойки, я скрипнула зубами и пошла за ней к небольшой машине, на которой Мурасэ когда-то давно возил меня за кофе. Я хотела бы сейчас чудо-кофе Эношимы, но мне нужно было убедиться, что папа в порядке. Я надеялась, что он скажет мне, как спасти голову от взрыва.

Гневная тишина заполняла машину всю дорогу до могилы Иисуса. Даже хруст гравия вызывал вспышки боли в моей руке. Если я буду столько ждать, травма станет хуже? Мне стоило настоять, чтобы привели Мидори?

— Вылезай, — Томоэ стояла у моей дверцы. Я посмотрела на нее так, как идеально умела Марлин, научившись, когда мы подростками делили ванную, и я закрывала зеркало. — Ты же хочешь увидеть папу? Вылезай.

Я выбралась из машины без тошноты. Томоэ указала мне отойти от машины, пару секунд бормотала и размахивала руками как безумная. Машина пропала через миг, на ее месте появилась маленькая урна. Я протянула руку и ощутила прохладное стекло автомобиля. Это все было жутко.

Томоэ не терпела мой потрясенный ступор, вскоре мы пошли по тропе к холмам, сойку или кого-то еще видно не было. Мы опередили Кавано и Тоджо. Томоэ обрадовалась.

— Папа! — он стоял перед маленьким холмом, читал черные иероглифы на табличке из дерева. От моего крика он пошел к нам и обвил рукой мои плечи, я охнула от боли. Пора бы окружающим перестать меня трогать.

Папа быстро меня отпустил.

— Кои-чан?

— Живая и почти невредимая, как договаривались, — сказала Томоэ.

Он был в сознании, так что я перешла к делу.