Снег, путь и приворот

Князь не возражал. Свита княжича, не ожидавшая, что их прямо тут сватать будут, насторожилась. Княгиня же помахала платочком, и на крыльцо павой выплыла первая девица. Невысокая, чернявая, в простом синем сарафане, но украшения сияли каменьями так, что в ярком солнечном свете аж глазам больно было.

– Вот моя голубица, есть ли для нее сокол ясный? – вопросила княгиня.

Вперед протолкался Белогор – парень светлый настолько, что даже ресницы у него были белые, и загар никогда не лип к его молочной коже.

– Вот и сокол! – возвестил князь.

Девушка покраснела, потупилась, князь, как главный сват, вручил ей поднос, а второй – жениху. Под свадебную песню ближняя боярыня подала княгине красную шерстяную нить, которой та и связала помолвленным руки. После парочка отошла в сторонку, а боярин, освободившийся от своей тяжкой ноши, стал рядом с ними, чтобы доглядывать.

– Вылетела голубица, да не та, – сказал князь, требуя вывести следующую невесту.

Княгиня опять платочком взмахнула, и на крыльцо вышагнула следующая невеста. Ей навстречу протолкались сразу двое, князь строго взглянул на них, и один, тот, что был младше – отступил.

Парочке вручили подарки, и под присмотром боярина они отошли в сторону. Так и пошло – княгиня поднимала руку с ширинкой, и боярыни выпускали на крыльцо невесту. На четвертой или пятой стало понятно, что девушки выходят просто по росту. Ближники переглянулись, ухмыльнулись и тоже выстроились по росту. Но к невесте выходил все же тот, который ее присмотрел. Если же на невесту не было желающих, княжич сам тыкал пальцем в ближника.

Радомира переминалась в сенях, ожидая сигнала боярыни на выход. Она не была особо рослой, но нянюшка обула ее в сапоги с высокими каблуками, да еще вместо скромной девичьей повязки достала венец высотой почти в аршин, так что встала Рада чуть не в конец очереди.

Вот уже вышли мелкие южанки, за ними округлые, румяные девицы, живущие ближе к Тулее, а там и «дикарки» из северных краев. Среди них вышла и Радомира. Поначалу яркий солнечный свет после темных сеней ослепил ее, и она застыла на верхней ступеньке, но ее тут же подтолкнули, чтобы спустилась на пару шагов и не стояла выше княгини.

С крыльца отлично было видно и князя, и княжича, и свиту. Слева и справа возле терема стояли парочки с перевязанными руками. Подносы с подарками кто няньке отдал, кто дядьке, кто на землю поставил, кто в руках продолжил держать. И все стояли румяные, разгоряченные. У Радомиры сердце дрогнуло, когда она увидела среди свиты княжича Горазда. Помнит ли он, как Волемир подвел к нему Раду? Как разделили одну чашу? Как обещал заслать сватов? Шагнет ли вперед? Или?..

Девушка не успела даже побледнеть, как Горазд метнулся к самому крыльцу, чтобы обогнать Милорада и Береста, тоже присмотревших себе миловидную дочь воеводы.

– Ну, матушка, – хохотнул князь, – тут у нас сокол особый, голубицу сразу скогтил!

Княгиня улыбнулась, обвязывая нитью руки жениха и невесты. Видела она общую чашу на вечерке, да и танец с княжичем помнила. Радомира, несмотря на свое упорство, пришлась ей по нраву – девушка резвая, но разумная. А Горазда Мирослава знала чуть не с детских лет и очень ценила его благоразумие. Подружившись с бояричем, княжич стал куда осторожнее и разумнее в делах.

За Радомирой вышла Несмеяна. Вот тут уж многие попытались вперед шагнуть, косясь на княжича. Волемир остался недвижим, а князь подпихнул вперед Милорада:

– Вот, матушка, для твоей голубицы соколик. Всем хорош – и красив, и умен, будет добрым воеводою!

Услышав о воеводстве, Милорад пошел к Несмеяне, как зачарованный. Он и думать не смел об этой девице. Хороша невероятно: и рослая, и красивая, и здоровьем пышет – истинная княжья невеста! Почему же княжич от нее отказался? Мысль мелькнула – и пропала под несмелым взглядом темных глаз Несмеяны. Милорад заглянул в них – и забыл, что надо куда-то идти, что-то делать, говорить… Князь со смешком сунул ему поднос и подтолкнул в сторону. Светомирович отошел с невестой и даже не посмотрел на крыльцо, когда туда вышла его сестра.

Услада в этот день была дивно хороша и так же дивно бледна. Как только разнесся по терему слух, что княжич уже выбрал себе невесту, она почему-то решила, что ею станет Несмеяна, и проплакала всю ночь. Утром нянька щедро нарумянила невесту, но все равно было видно, что девушка напугана и взволнована. Когда она последняя шагнула на крыльцо, и навстречу ей подался княжич, старый князь не успел сказать ни слова – бояре считать умели, сколько невест осталось в тереме, знали, да и вся свита Волемира уже вся стояла у крыльца, воркуя со своими избранницами.

Грянуло громкое:

– Слава!

И после короткого обмена любезностями ей поднесли поднос с подарками – совершенно неподъемный, а потом на крыльцо поднялся княжич, и княгиня, улыбаясь, сквозь набежавшие слезы обвязала их руки алой нитью. Боярыни тотчас вынесли припасенный образ, и мать благословила сына и будущую невестку иконой в тяжелом серебряном окладе.

Глава 26