Снег, путь и приворот

– А плохо тебе стало, как луна взошла? – вдруг спросил Зорко. У него вдруг зашевелились подозрения. Он-то, в отличие от купца, смотрел больше на боярича, прикидывая, какие могут быть последствия от такой ночи. Купец – не селянин безродный, за сором дочери может до князя дойти. Да и сын воеводы упрется – виру платить откажется. Столкнутся два рода – один деньгами силен, второй оружием и славой, только щепки полетят. Как бы не стать той щепкой.

– Вечор все хорошо было, – припомнила Заряна, – ела я все то же самое, что и другие. Из одного котла.

– Сладости, может, нянька принесла? – допытывался старик под подозрительным взглядом купца.

– Нет, – мотнула головой девица, – баба Муша притомилась, спать легла и меня увела. Я сперва задремала, а потом так плохо стало, вот и вышла, чтобы возок не пачкать…

Зорко задумался.

Подозрительно все это. Очень похоже, что боярича приворотом опоили. Будь это где-то в городе, Военежич и не сомневался бы. Девиц он всяких повидал. Были и такие, что подливали приворот парням или куколку наговоренную прятали, а потом картинно рыдали. Но все те девицы не просто рыдали – они требовали! Обязательно требовали жениться или виру огромную «за сором», а то и в примаки парня себе хотели. Заряна же плакала, жалась к отцу, как обиженное дитя, и ничего не просила, не требовала и вообще, кажется, хотела, чтобы этой ночи не было в ее жизни. Если бы сама приворот подлила или куколку смастерила – не так бы себя вела. Да к тому же воины в пути все из одного котла едят, а вот девиц няньки сластями подкармливают. Получается, купеческой дочери приворот легче подлить – взваром медовым угостить али вот ягодным. От костра донести кружечку да вручить той же няньке с добрым словом – и не подкопаешься. А девицы-невесты по лагерю не шастают, кубки никому не подносят – знатны больно или вот как Заряна – богаты.

Потерев лоб, изборожденный морщинами, Зорко Военежич спросил купца:

– Горыня, ты с этого щегла боярского виру просить будешь или женитьбу?

– Да чтобы этот щелкопер к моей девочке еще раз подошел! – взвился купец так искренне, что чуть дочь не уронил.

Зорко медленно кивнул. Видел он, что купец действительно такого жениха не желает.

– Ну, посидите тут пока, я схожу, все там посмотрю да по Правде виру назначу. Чтобы шума не было.

Горыня кивнул и еще крепче обнял дочь, утешающе покачивая ее на коленях, как маленькую.

Глава 10

Между тем Зорко вышел из шатра и дошел до телеги. По его приказу там ничего не трогали, так что он сразу увидел и яркий опашень, и бекешу боярича, и лоскуты рубашки, измазанные кровью. Сам Зареслав стоял рядом с телегой, обвязанный ремнями, как жертвенный конь.

– За что его так? – удивился Военежич.

– Так за девицей рвался, – пожал плечами немолодой уже десятник. – Обезумел словно. Уговоры не слышит, оружие ищет… Мы побоялись его такого отпускать.

Сотник нахмурился. Подошел ближе, всмотрелся в глаза боярича, оценил и вид запаленный, и зрачки расширенные, и то, что стоял Зареслав на морозе в рубахе одной, и аж пар от него шел, как от воина, из сечи выпавшего.

– Она в безопасности, – весомо сказал Зорко, – с ней все в порядке.

Губы боярича шевельнулись и сложились в имя… Военежич отшатнулся, помянул едва слышно злых духов и велел позвать Ладу Волеговну.

Нянька пришла быстро – слышала переполох и понимала, что посылали за ней не зря.

– Скажи мне, нянька, – хмуро спросил Зорко, – боярич часто ли возле боярышни твоей бродил?

Вдова воина повела бровью и ответила:

– Бродил. Близко не подпускала.

– Угощал ли боярышню чем?

– Нет, – отмахнулась нянька и пояснила: – Боярышня моя в строгости воспитана, у чужих ничего не берет. А если берет, сперва коня или пса угощает. Но в пути все из одного котла едим, а к лакомству Радомира не приучена.

– Добро. А не менялась ли она миской или кубком с Заряной Горыновной? – наугад спросил старик. Знал он, что у женщин свои обычаи есть – и посестриться могут, и покумиться. Летом – через березоньку али иву плакучую, зимой – кубками можно обменяться или украшением.

Нахмурилась нянька и призналась:

– В Граничке в баньке девки засиделись. В парную бегали, хихикали, наливку пробовали, вот с веселья кубки и попутали. Чтобы беду отвести – посестрились.

Крякнул от неожиданности Военежич – надо ж, как угадал!

– Видно, светлые боги твоей боярышне ворожат, – сказал только.

Нянька вскинулась, а Зорко ей знак подал – обожди, мол, и велел отрокам все собрать и в холстину завернуть, да в его шатер отнести. И Зареслава туда же вести, вот прямо такого – связанного. И сам туда пошел, и няньку с собой позвал.

В шатре между тем стало немного спокойнее. Нарыдавшаяся Заряна уверилась, что отец ее ни в чем не винит, и утихла. Как бы дальше ни сложилось – семья ее не бросит, а это главное.