Снег, путь и приворот

Только усадив подопечных и укутав их медвежьими полостями, няньки отошли в сторону и выразительно посмотрели на собравшийся караван. Они не спали всю ночь, потому что под окнами светелки кто-то бродил осторожным охотничьим шагом. Лада Волеговна не только вдовой воина была – она и сама в молодости охотничала, так что слух имела тонкий. Нянька Услады – Плава Юрковна – такими статями не отличалась, но за боярышней следила в оба глаза и приметила тень на тонком промасленном пузыре. Нянькой Заряны была совсем старушка, и звали ее «баба Муша». Она выглядела сущей доходягой, но была шустра и проворна, умея без масла пролезть туда, куда ее «ласточке» надобно было.

Все три женщины мрачно смотрели на обоз, понимая, что никто из местных к дому с невестами не сунулся бы ни за какие деньги. Зорко Военежич, а с ним братья Услады и братья же Заряны посты ставили надежные и проверять их не ленились. Да и псы на подворье у старосты Гранички были добрые – из тех, с которыми на медведя ходят. Просто так они бы чужого не пустили. А собаки молчали. Из всех доказательств остался разметенный след под окнами да очищенный от снежного наноса подоконник. Кто-то пытался выманить одну из девиц на улицу. Вот только зачем? Княжьи невесты – они неприкосновенны. За них на месте убить могут, и виру платить не заставят, ежели брат или отец дотянется. Купеческую дочь хотели сманить? Так она в Граничках первый раз была, из возка вынули – в дом завели, после обратно в возок посадили. Значит, тать неведомый в обозе едет! И следить за невестами пуще прежнего надо!

Постояли няньки да разошлись.

Лада Волеговна в возок к боярышням села, Плава Юрковна да баба Муша возок Услады заняли. А в купеческий пустой сам Златан Удалович сел – подремать после долгого пира. Так и вышло, что не заметил никто пристальных взглядов, которые на возки Зареслав бросал.

Это он бродил под окнами светлицы. Все надеялся, что сестра выглянет и подругу новую позовет – братом похвалиться. К баньке он второй раз сунуться не посмел – там Зорко Военежич сам всех разогнал да стариков беречь девичью честь поставил, а вот под окнами светелки бродил, делая вид, что дозоры проверяет. Не дождался – быстро боярышни спать легли, а Зареслав так себя растревожил, что мнилось ему – зовет его кто-то ласково да любить обещает нежно. Еле-еле в себя пришел! Снегом умылся и в избу ушел. А поутру еле в седло сел – все взгляда от возка отвести не мог! Даже дорога долгая из него этой томной сладости не выбила. Ехал Зареслав, трясся в седле и думал… Как бы залучить Радомиру на сеновал? Закружить, заласкать, зацеловать до дурной головы, а утром повиниться перед гонцом и охраной, да увезти Бусовну к ее отцу – с вирой «за косу» и в женском платье.

На привале не удержался Зареслав – залез в короб с вещами, что матушка в дорогу собрала, полюбовался на шелковый платок, бисером шитый, на колты-подвески, для будущей жены припасенные, да и решил – в ближайшую же ночь все так устроить, чтобы Радомира его стала!

Остаток дня брат Услады строил планы – как ему встать на сторожу рядом с девичьей светелкой, куда услать нянек, как выманить Радомиру за двери и где расстелить свою теплую бекешу, чтобы белокожая красавица не замерзла, пока он будет ее уговаривать. И к кому сперва пойдет с повинной.

Однако планам Зареслава не суждено было сбыться в эту ночь – к сумеркам поднялась метель, видимость упала до нуля, кони храпели и не желали идти вперед, так что обозу пришлось встать на ночевку в поле. Правила безопасности соблюдали жестко – девиц рассадили по своим возкам, добавили один возок с княжеской данью, тот, что больше других походил на девичий, и внутри круга из возков развели костер. По внешнему кругу «девичьих спален» выставили телеги и возки так, чтобы максимально заслонять дорожные домики невест от снега и ветра. Еще внешний круг очертили приготовленными, но не горящими пока факелами – на всякий случай. Зимний лес, он такой – может и зверь набежать, и тать лесной пожаловать, лучше быть готовым.

Кашу варили сразу в четырех огромных котлах – с запасом. Воды с собой не брали почти, но снегу натопили довольно. В котел с ароматным ягодным взваром Зорко Военежич сам флягу крепкой настойки влил – для сугреву. Но пить дозволил только тем, кто с караулов сменился и спать лег.

Чувствуя волнение охраны, девушки вышли к огню – взяли свои миски и ели со всеми, высказывая благодарность охраняющим воинам. Потом няньки утащили девиц в повозки, налив им ягодного взвару с настойкой. Непривычные к хмельному девицы уснули, а уж после полуночи Заряна вдруг проснулась. Что-то ворочалось в ее груди. Манило, звало куда-то.

Решив по неопытности, что каша оказалась слишком крутой, и лучше выйти сейчас из душного тепла возка, подышать свежим ветром да сунуть два пальца в рот, избавляясь от ненужной тяжести, девушка неслышно поднялась.