Снег Энцелада

— Нет… Для нужд музеев?

— Гораздо раньше. По некоторым предположениям, таксидермия зародилась еще в раннем палеолите, Олдувай, примерно тогда. Во время, когда люди были слабы, боялись темноты и кормили демонов.

— Типа привяжи к дубу рыжую девственницу и Грендель предпочтет ее? — спросил Роман.

— Примерно так. И вот кто-то додумался — а зачем каждый раз привязывать девственницу? Не напасешься! Давай попробуем привязать свинку, вдруг прокатит? И прокатило! И стали привязывать свинку. А потом какой-то прогрессист рассудил дальше — а не жирно ли этому Гренделю? Давайте возьмем свиную шкуру, набьем ее пропитанным кровью мхом — да и подсунем этому слепошарому, пусть хавает! И снова прокатило! И с тех пор набиватели свиней в чести.

— Правдободобная гипотеза, — согласился Роман. — Но это ты к чему?

— К тому, что мир ловил Сарычева, но каждый раз он подсовывал вместо себя чучело Борисфена.

Роман задумался и дальше из окна не высовывался. Минут через пять остановились у развилки.

— Кажется, туда… — Роман указал направо.

Поехали направо, но там оказалась свалка, поросшая золотарником; Роман начал чихать, у меня самого зачесались глаза, мы вернулись и двинулись налево и неожиданно выскочили к Ингирю, к старой электростанции. От нее сохранилась дамба, и железный скелет машинного зала, и бетонные блоки, торчавшие из обмелевшей реки.

— Все, — сказал я. — Хватит. Ничего мы не найдем. Да и искать неохота. Зачем тебе грязелечебница, Рома?

— Зачем тебе Чагинск, Витя?

У дамбы хлестко ударила рыба.

— Голавль, — сказал я. — Килограмма три.

— Большой.

— Бестолковая рыба, — сказал я. — Красивая, но невкусная, как вата. Поедем к Аглае.

— А грязелечебница?

— Да ну ее… Что ты там найдешь, Рома?

Роман потер подбородок.

— Да и саму ее не отыскать, сгорело все.

Роман смотрел на реку.

Я тоже смотрел на реку и чувствовал тяжелое ментальное истощение; недостаток хлорофилла и избыток радона определенно сказывался. В словах Федора есть резон, думал я. Крестовый поход идиотов, он прав. Анабасис неудачников. Только идиот, неудачник и клоун могут на полном серьезе разыгрывать некое расследование. Слабоумный детектив. Я, конечно, идиот, в этом нет сомнений, Рома клоун, Аглая типичная неудачница — все, что нужно для счастья.

Идиотам свойственно всеми силами отстраняться от угнетающей реальности, бежать в Геленджик, капризничать, сочинять книги с многоствольными карманными фигами и мечтать сбежать на Кейп-Код. Нормальный человек живет нормальной жизнью, идиот срывается в Чагинск.

Клоун реальность не замечает, он от нее отодвинут с детства, он надевает апельсиновый сюртук и полосатые штанцы, вставляет в нос английскую булавку и движется параллельно потоку, при этом вне его, если не поэст, то композитор.

Неудачница с реальностью знакома настолько плотно, что осознанно ее отрицает, поворачивается спиной, заводит мейн-куна, сидит у окна, проклинает прохожих…

— Витя!

Роман щелкнул пальцами перед носом.

— Ты куда выпал?

— Приступ уездной рефлексии, — ответил я. — На краю ойкумены старик Козлодоевский почувствовал себя немножечко обреченным. Поедем к Аглае, Рома, там чай и, может быть, штрудель.

Роман штруделю не сопротивлялся, мы развернулись и отправились к Аглае.

— Слушай, а может, зря отказались от папки? — спросил Роман. — А если там что-то интересное?

— Вряд ли, — не согласился я. — Зинаида Захаровна жонглирует землей, подполковник Сватов отжал мукомольню, Сарычев скоро пустит под пилу реликтовый массив. Нецелевое использование земель сельскохозяйственного назначения, странные лесные пожары, ну и все в том же духе, ничего интересного.

Угар муниципий.

— Думаю, кстати, факт визита разгородчиков тоже может разозлить Зизи, — предположил Роман. — Она думает…

— Это если она сама их не подослала. Я не исключаю такой версии.

Роман задумался, крутил ручку, опускал стекло, туда-сюда, туда-сюда.

— Мне кажется, Витя, мы… как бы это сказать… входим в измененное состояние.

Стеклоподъемник начал скрипеть.

— Ты этого не чувствуешь? Мы подозреваем… всех подряд.

— Профдеформация, — заметил я. — Мы расследуем исчезновение, и это оказывает влияние на нас. Сам же говорил — квантовый фатализм. Кстати, могу поспорить, после визита разгородчиков Федя усилит наблюдение.

— Усилит? — поморщился Роман.

— Вот именно! С того момента, как ты ступил на перрон Чагинска, тебя ведут с квадрокоптера, ты же сам говорил.

— Теперь два, что ли, будет? Квадрокоптера?

Роман стал озираться, всматриваясь в небо над зеленью.

— Думаю, что квадрокоптер все-таки один, — сказал я. — Думаю, Федя по старой доброй традиции приставил к нам филера.

— Да пошел этот Федя на фиг…

Я приложил палец к губам и добавил:

— Грендель слышит тебя. Ромик, набивай сеном заместителя.

— Какого заместителя?

— Чучело. Надо было заказать у Сарычева.

— Что?

— Ротвейлер Оська, впрочем, подойдет.

Роман стал жевать жвачку, я тоже взял пластинку, освежил дыхание.

— Я, кстати, вчера вечером возле дома хмыря какого-то заметил, — сказал Роман. — Чего-то тут шарашился… Слушай, а ты машину не проверял?

— Как я ее проверю? Если подключили, то все равно не найти.